Почему психоз не безумие. Рекомендации для специалистов, пациентов и их родных - Стейн Ванхеле
Возвращаясь к предыдущей метафоре того, что внутренний мир человека функционирует подобно фильму, можно утверждать, что эзотерика стала для Юнга способом вернуть себе режиссерское кресло. Он активно работал с мистицизмом, выработал соответствующий стиль жизни и смотрел сквозь него на свои откровения. В результате спонтанно происходящий первичный мыслительный процесс не мог застать его врасплох. Он поставил эти мысли в особую форму повествования и присвоил ее.
Другими словами, необычный стиль жизни стал для него щитом от всего непостижимого. Звучит эксцентричнее, чем есть на самом деле. Действия Юнга не сильно отличались от того, как мы цепляемся за модные веяния и субкультуры. Оглянитесь вокруг, и вы увидите, сколько времени и энергии мы тратим на, по сути, бесполезные занятия, такие как игры, содержание аквариума или влажную уборку дома дважды в неделю. Но если мы рассмотрим их отдельно, то внезапно обнаружим, что жизнь, да и мы сами, куда сложнее. Не потому, что деятельность сама по себе содержит большой внутренний смысл, а потому, что она предоставляет каждому из нас пространство, где мы можем придать форму нашим мыслям и самоидентификации.
Рассмотрим, например, феномен агрессии. В компьютерной игре мы стреляем во всех и вся с такой яростью, с какой нам только заблагорассудится, не опасаясь последствий воинственности и гнева. Игра предлагает нам безопасное пространство и атмосферу, в которых эти черты нашей личности выглядят органично. Уборка и акваскейпинг работают точно так же. Все это помогает нам создать наше представление о мире и самих себе.
Юнг столкнулся с той же проблемой, хотя в его случае она была куда более экстремальной, потому что ему нужно было найти образ жизни, соответствующий по форме и тону его психотическим переживаниям. Он добился этого, полностью погрузившись в созданную им самим духовную среду. А там слушать мистических персонажей, которые говорят загадками, уже не кажется таким странным. Если коротко, то он создал контекст, в котором ему больше не нужно было воспринимать экстраординарные переживания как что-то чересчур экстраординарное. С его точки зрения, это был большой успех. Рассуждения о мистике восстановили его хрупкое самоощущение. Позже он говорил, что «Красная книга» и башня в Боллингене помогли ему завершить то, что он назвал «процессом индивидуации».
Это означает, что в ходе этого процесса он смог представить себя уникальной личностью и так обрести внутренний покой. Однако окружающим Юнг казался еще более эксцентричным, чем когда-либо. Он жил и дышал духовностью и повсюду видел алхимические узоры, из-за чего его было трудно воспринимать как обычного врача.
Во многом именно так Кусама и Джойс выработали уникальный эксцентричный стиль, чтобы нейтрализовать последствия психотических приступов. Поначалу обоих беспокоили запутанные переживания, которые подрывали их личность. Однако позже они использовали этот опыт в качестве основы для создания немного причудливого и в высшей степени индивидуалистичного мира. В этом им помогли стили и жанры искусства. Как только они оказались в этой новой для себя обстановке, дезориентирующий опыт прошлого утратил силу и способность сбивать с толку. То, что когда-то казалось странным, перестало быть таким. Не только для Кусамы и Джойса, но и для их многочисленных поклонников, которые считают их нетрадиционный взгляд на мир не столько причудливым, сколько вдохновляющим.
Например, Кусама в ряде работ изображает множество точек и узоров в виде сетки – эту концепцию она перенесла непосредственно из мира своих галлюцинаций. Однажды она проснулась и обнаружила, что кожа у нее на руке полностью покрыта ярко-красной сеткой. А как-то раз она смотрела на яркую скатерть с цветочным рисунком, и внезапно вся комната от пола до потолка покрылась цветами65.
Сначала она пришла в ужас от того, что ее мир искажается. Казалось, будто она перенеслась в абстрактное пространство, и в какой-то момент самоубийство показалось ей единственным выходом. К счастью, до такого дело не дошло. Вместо этого она начала экспериментировать с формами и цветами, которые видела в галлюцинациях. Сейчас она использует эти неустанно меняющиеся формы и цвета в картинах, инсталляциях и модной одежде. Во время хеппенингов она украшает этими узорами обнаженные тела моделей, а в прошлом создала чехлы для деревьев и гигантские скульптуры из цветов, покрытых бесчисленными точками. Кусама как-то написала, что рассматривает свое искусство как форму «разрушения». Наполняя все вокруг формами и цветами, она нейтрализует то, что нарушает ее чувство пространства и времени. В мире, который и так полон точек, ее галлюцинации время от времени добавляют к ним еще парочку.
Бриколаж опыта, который вводит в заблуждение
Если бы вы показали работы Юнга и Кусамы Жаку-Алену Миллеру[35], психоаналитику и зятю Лакана, он, вероятно, сказал бы, что они занимаются бриколажем. По сути, это значит, что, объединяя самые разные элементы, возникающие во время психотического эпизода, можно создать новый мир66.
В этом смысле бриколаж можно рассматривать как творческую переработку металла, что-то вроде изготовления садовой скамейки из старого грузового поддона, платья из надоевших занавесок и т. д. Иными словами, вещи, которыми можно украсить интерьер, но которые нельзя найти в обычном магазине. Занимаясь бриколажем, мы создаем что-то новое из остатков чего-то старого, на что большинство людей, скорее всего, не обратят внимания до тех пор, пока мы не применим наш творческий потенциал, чтобы превратить эти остатки во что-то интересное. Как это работает? Пабло Пикассо снимает руль со старого велосипеда. Вешает его на стену вверх ногами и кладет под него велосипедное седло. Внезапно эта композиция начинает напоминать голову быка, в то время как на самом деле это всего лишь хлам, который он изобретательно переработал.
Привычка заставляет нас смотреть на вещи под одним и тем же углом. Бриколаж позволяет избавиться от этой привычки, отойти, присмотреться к тому, что получилось, а затем воспользоваться творческой свободой для того, чтобы все переделать.
Юнг и Кусама также увлекались бриколажем, но в качестве составляющих для него использовали элементы своего внутреннего мира. Образы, формы, звуки и голоса, которые поначалу выбивали почву у них из-под ног, позже обрели вторую жизнь в новой творческой обстановке. Каждый из них по-своему «играл» с психотическими переживаниями и перетасовывал их, чтобы пролить новый интересный свет на окружавший их мир. В результате они смогли создать у себя в головах обширные пространства, как и Пикассо в своем сарае…
Миллер отмечает, что бриколаж помогает творчески перестроить мир, в котором вы живете. Таким образом, психотическим переживаниям присваивается новый статус. Если дезориентирующие фрагменты использовать заново в новых композициях,
