Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни

Пока я рассказывала о своей ночной вылазке, доктор Карлин сидела тихо. А когда я закончила, положила ручку и удрученно посмотрела на меня.

— Патрик, — мрачно проговорила она, — думаю, тебе придется обратиться к другому психотерапевту.

Я удивилась и даже опешила.

— Что? — воскликнула я. — Что вы такое говорите?

— Твое поведение… — ответила она, — Боюсь, тут мы имеем дело с прецедентом Тарасофф[10]. — Как всякий лицензированный психотерапевт, доктор Карлин была обязана соблюдать постановление по делу Тарасофф. Мы проходили его в университете: речь шла о решении Верховного суда по делу «Тарасофф против регентов Калифорнийского университета». Согласно постановлению, психотерапевты обязаны передать в полицию сведения о пациенте, представляющем реальную угрозу для конкретной жертвы. Речь об угрозе телесных повреждений.

Я всплеснула руками:

— Тарасофф? Вы серьезно? Я не собиралась никого убивать! Я вообще не собиралась нарушать закон! Дверь сама открылась!

— Дело не только в постановлении Тарасофф, — смягчившимся тоном промолвила она. — Я твой психотерапевт, мой этический долг — тебе помочь. Но мы уже давно работаем вместе, а твое поведение, кажется, только ухудшается.

— Отлично, — произнесла я полным сарказма тоном. — Значит, я снова поплатилась за то, что сказала правду — и кому! Своему гребаному психотерапевту!

— Патрик, все не так, — возразила доктор Карлин. — Но я не вижу смысла продолжать наши встречи, если не могу тебе помочь, особенно если ты будешь вламываться в чужие дома…

— Да не вламывалась я ни в какие дома! — чуть не закричала я. — Я зашла всего в один дом, и то случайно! — фыркнула я. — Да и какая вам разница? Защищаете убийцу собак?

— Кажется, ты злишься, — заметила доктор Карлин.

— Еще как!

— Почему? — спросила она.

— Потому что она ЛГУНЬЯ! — взорвалась я. — Дженнифер не социопатка. Она лжесоциопатка! Всем твердит, какая она плохая, но это только чтобы привлечь внимание! На самом деле она ни черта не знает о том, что значит быть плохой. И никто из этих лжесоциопатов не знает! Дженнифер, Нейтан, все эти идиоты, с которыми я в последнее время общаюсь, — они хвалятся своими социопатическими наклонностями. Но это полное вранье. Они дешевые лгуны и используют мой диагноз, чтобы списать свое мерзкое поведение на симптомы расстройства!

— Погоди минутку, — вмешалась доктор Карлин. — Что значит «твой диагноз»? Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, тебе одной разрешено быть социопаткой? И оправдывать этим свое дурное поведение?

— Может, и так, — ответила я. — Но я не считаю себя единственной социопаткой. Я не одна такая. В этом весь смысл! — Я ткнула пальцем в окно. — Но такие, как Дженнифер, эти ложные социопаты, — из-за них нам, настоящим социопатам, сложнее получить помощь! Неужели не понимаете? — продолжила я. — Эти притворщики ничего не знают об истинной социопатии. Они даже вообразить не могут, какая она, настоящая апатия: беспощадная, неослабевающая, всеобъемлющая. Они, может, и хотят ее испытать, но не могут. Им не надо переживать, что они причинят окружающим вред, что они могут кого-то убить и сделать это, только чтобы что-нибудь почувствовать! — Я замолчала и сделала глубокий вдох, пытаясь отрегулировать дыхание. — Можете считать меня лицемеркой и думать, что я вижу в чужом глазу бревно. Мне плевать! Эти люди притворщики! Фальшивки. И я их ненавижу!

Доктор Карлин покачала головой и опустила глаза.

— Это меня и тревожит, — тихо проговорила она. — Ты злишься, и ты нестабильна. Можно сколько угодно спорить, в чем причина. Но факт остается фактом: ты проследила за своей подругой до дома ее любовника и зашла внутрь. Так нельзя.

— Такого больше не повторится, — тихо ответила я.

— И почему я должна тебе верить? — спросила доктор Карлин. — Пять минут назад ты расписывала, как хочешь ей навредить. Потом выясняется, что в выходные ты ее выслеживала и проникла в дом ее парня.

— Да не выслеживала я ее, — выпалила я и подняла руку, когда доктор открыла рот и хотела возразить. — Выслеживают намеренно, со злым умыслом и регулярно, с целью навредить. — Доктор Карлин не ответила, но бросила на меня изумленный взгляд. — А у меня не было такой цели, — продолжила я. — Я даже не злилась, когда поехала туда. Мне просто… было скучно.

— Не было тебе скучно, — ответила доктор Карлин. — Ты искала психологической разрядки, чтобы стабилизировать свои психические процессы. Прибегала к рискованному поведению, чтобы снизить апатию.

— Да пофиг, — отмахнулась я, — это одно и то же.

— Нет, — возразила Карлин, — не одно и то же. Кому скучно, тот берет книжку или включает телевизор. Ты поступила совсем иначе. Ты вышла на охоту. Ты нарывалась, Патрик. Это проблема. Антисоциальное поведение с неадекватной мотивацией.

Пункт седьмой в чек-листе Клекли.

— Так скажи, — продолжила доктор Карлин, — ты всю жизнь планируешь справляться с апатией таким образом? А вдруг одной слежки станет мало? — Она помолчала. — Вдруг захочется кому-нибудь навредить?

— Да откуда мне знать, захочется или не захочется? — огрызнулась я, откинулась в кресле и сложила руки на груди. — Послушайте, доктор, я и так стараюсь. Сами знаете, — раздраженно продолжила я. — От моей болезни нет лекарства. Нет четкого плана действий. И как мне быть?

Доктор Карлин вздохнула:

— Поэтому мне кажется, что я не смогу тебе помочь.

Я не ответила. Мы сидели в тишине, а за окном солнце клонилось к закату.

— Знаете, — через некоторое время произнесла я, — есть одна ученая, Линда Мили. У нее интересные исследования по социопатии. Вы про нее слышали?

Доктор Карлин покачала головой:

— Нет, не слышала.

— Ее диссертация посвящена социопатии и теории игр. Она называет социопатов людьми, которые оказались в невыигрышной конкурентной позиции и «жульничают», чтобы извлечь максимум пользы из плохого расклада. Мне это запомнилось, — продолжила я, — потому что она права. Это как будто про меня. Именно этим я занимаюсь. — Я снова замолчала. — В детстве я крала, в колледже придумала себе «лекарство». Теперь вот зациклилась на Дженнифер. Все это — мои игровые стратегии. Я просто пытаюсь выиграть с плохими картами, доставшимися мне при рождении.

Доктор Карлин задумалась:

— Но твое решение зайти в дом, когда ты увидела, что дверь открыта, не являлось частью стратегии. Ты сделала это импульсивно.

— И что?

— Так откуда мне знать, что подобное не повторится?

Я покачала головой:

— Не повторится.

— Одного честного слова мало, — искренне ответила она. — Если ты действительно хочешь исправиться и продолжать наши сеансы, думаю, нам надо заключить договор.

— Какой договор? — осторожно спросила я.

— Официальный. В письменном виде. Ты обязуешься прекратить любые криминальные действия, а я обязуюсь продолжать тебя лечить.

Я с