Либеральное мышление: психологические причины политического безумия - Лайл Росситер

Общество и свобода

После подробного изучения вопроса о том, может ли та или иная форма психопатологии стать решающим фактором в отказе подростка от жизни в духе личной свободы в пользу той, что основана на коллективистских принципах, можно задать следующий вопрос: а можно ли объяснить такое предпочтение той или иной формой социопатологии? Конечно, ответ будет положительным в том простом случае, если жесткая диктатура социализма с ранних лет внушает гражданину убеждение, что коллективизм – единственный способ жизни, и если альтернатив этому выбору нет (а иначе тюрьма или что похуже). В таких случаях физическое принуждение является основным механизмом, лежащим в основе экономического и социального порядка, а авторитарное правление – необходимой формой политической организации. Диктатуры Ирака и Северной Кореи являются ярчайшими примерами такой ситуации.

На другом полюсе находится столь же тривиальная, но бесконечно более желательная ситуация, в которой естественные склонности ребенка к индивидуальной свободе и добровольному установлению связей воспитываются в ходе его взросления в обществе, чьи моральные традиции поддерживают эти ценности. В этих случаях свободный выбор и добровольное согласие являются ключевыми механизмами, лежащими в основе экономического и социального порядка, а правительство, ограниченное конституцией, становится главной формой политической организации.

Соответствующие результаты в каждом из этих случаев предопределены уже известными нам условиями: ребенок, воспитанный в духе коллективизма, приобретает форму психопатологии развития, которая подавляет его врожденное стремление к самостоятельности и независимости, тем самым отрицая важнейший аспект своей человеческой природы. Идеологическая обработка влияет на то, что человек охотно передает правительству все ключевые роли по управлению динамикой общества. Он не знает другого выбора. Вместо того чтобы стремиться к личной независимости, он учится отвергать ее. Если бы ему довелось узнать о самоопределении и индивидуальной ответственности человека как о неких теоретических концепциях, он сделал бы вывод, что жизненные ценности в соответствии с такой теорией либо целиком надуманны, либо незаконны и даже безнравственны как для него самого, так и для других. Он согласился бы с тем, что подобные проявления индивидуализма при необходимости должны подавляться законом. Добровольное сотрудничество было бы разрешено в очень ограниченных областях, но не считалось бы организующим принципом, координирующим человеческие действия.

Напротив, ребенок, чье естественное стремление к свободе поддерживается родителями и традициями, одобряющими самоопределение и сотрудничество, выберет жизнь в обществе, где личная свобода и свобода выбора взаимоотношений подкреплены конституционными гарантиями, а принуждение ради любых целей, кроме защиты этих свобод, считается злом. Ребенок, выросший в таких условиях, обнаружит, что оба аспекта его двойственной природы подтверждаются правилами жизни, принятыми в обществе. Со временем он узнает о процветании принуждения при коллективизме и будет потрясен этим. Он будет рассматривать подавление свободы личности как глубоко аморальное явление. Общества, которые не слишком строго придерживаются коллективистских постулатов, но которые и абсолютно свободными назвать нельзя, предлагают подростку разнообразное «меню», в то время как он задумывается о пути устроения своей жизни. Общество смешанных принципов, как правило, предлагает некоторые сферы личной свободы, ответственности и сотрудничества, но они значительно ограничены коллективистской политикой, проводимой авторитарным правительством. Принято считать, что современные западные демократии находятся где-то между коллективизмом на одном полюсе и индивидуализмом на другом. Но также очевидно, что их модальная позиция не занимает серединное положение между этими полюсами. Напротив, эти общества, будь то в континентальной Европе или в Северной и Южной Америке, носят ярко выраженный социалистический характер и остаются таковыми на протяжении многих десятилетий. Все они воплощают те или иные коллективистские ценности: основные экономические, социальные и политические процессы жестко регламентированы и в большой мере бюрократизированы, а во многих случаях находятся в собственности или под прямым контролем правительственных или псевдогосударственных органов. В обществах такого типа новоиспеченному взрослому преподносится неявная моральная установка: его первоочередная обязанность – через различные налоговые и регулирующие системы поддерживать государственные учреждения и все их коллективные цели. Он не должен тратить слишком много сил на то, чтобы заниматься своей собственной жизнью, например искать пути самореализации, поскольку это было бы чересчур эгоистично. С политической точки зрения его основная задача – вовсе не поддержание собственного суверенитета в соответствии с ценностями индивидуальной свободы. Скорее получается, что ценность человека состоит в его экономическом и в меньшей степени, социальном вкладе в благосостояние коллектива, как сказали бы руководители такого государства. Показной, но мнимой основной политической целью в таких обществах является благополучие всех подданных государства. Однако на самом деле главными получателями благ в таких обществах являются те, в чьих руках сосредоточена власть.

35. Подростковый возраст и либеральная повестка

Подростковый возраст, таким образом, служит в некотором роде жизненно важным механизмом оздоровления в процессе социальной эволюции, поскольку молодежь избирательно направляет свою преданность и энергию на сохранение того, что кажется ей истинным, и на выправление либо окончательное разрушение того, что утратило свое восстановительное назначение.

Эрик Эриксон

Полезный коллективизм

Прежде чем продолжить наш анализ, необходимо сделать краткий комментарий, чтобы избежать путаницы между двумя различными значениями термина «коллективизм». В том виде, в каком мы используем его в данной работе, в него входит понятие коллективистских экономических, социальных и политических институтов, основные принципы которых направлены на подчинение человека одному или нескольким сообществам и, как следствие, на уменьшение индивидуальной свободы и препятствие развитию личности. Однако помимо этого значения есть и другое, которое следует упомянуть, а затем отложить в сторону. При обсуждении поведения подростков под коллективизмом иногда подразумевают те конформистские тенденции, которые временно проявляются на подростковом этапе развития, а затем обычно исчезают. Эти тенденции, представляющиеся почти неотъемлемой частью ранней и средней стадий подросткового возраста, как правило, находят свое выражение в упрямом желании подростка подхватывать все модные течения – и речевые обороты, и манеры, и одежду, и практически единодушное преклонение перед культурными «идолами», одобренными сообществом, например рок- и поп-звездами. На какое-то время подросток, увлеченный такими веяниями, гасит свою уникальность в угоду популярным в его окружении клише, стараясь изо всех сил выглядеть, вести себя и быть похожим на знаковые в это время фигуры. Подобный коллективизм, своего рода гомогенизированная групповая идентификация, как правило, является благотворным. До тех пор, пока он не перерастает в деструктивное поведение или «негативное самовосприятие», он, скорее всего, будет лишь помогать в долгом процессе индивидуации и нормальном переходе к взрослой жизни. Как отмечалось ранее, принадлежность подростка к группе, включая его соответствие стереотипам, служит зеркалом для его формирующегося «я», когда он экспериментирует с ролями, выходящими за рамки тех, что были усвоены