Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни

— Это сложный вопрос, — ответила я. — Социопатов и психопатов часто относят к одной категории, как и людей с антисоциальным расстройством личности. — Я замолчала и подумала, как лучше объяснить: — Все дело в диагностических критериях. Антисоциальное расстройство личности диагностируют с помощью критериев из «Диагностического и статистического справочника психических расстройств». Это библия психологов. Но психопатов и социопатов нельзя оценивать по этим критериям. Для них существует специальный тест.

— А зачем им отдельный тест? — спросил Тим.

— Потому что оценивается совсем другое, — ответила я. — Диагноз «антисоциальное расстройство» не делает человека психопатом или социопатом. И наоборот.

— Тогда почему их относят к одной категории? — спросила Мишель.

— Потому что все это — разновидности одного расстройства. Как разные оттенки одного цвета, — пояснила я.

— И в чем разница между социопатом и психопатом? — не унимался Тим.

— Разницы нет, — ответила я. — С точки зрения клинической диагностики, разницы никакой. Но разграничение все же проводить надо. Есть множество исследований, доказывающих, что люди с крайнего полюса социопатического спектра физически не способны обучиться социальным эмоциям, таким как стыд и вина, — ответила я. — Я считаю их истинными психопатами, пройти нормальные этапы эмоционального развития им мешает биология. На них не действуют наказания и метод естественных последствий.

— Но разве социопаты не такие же? — спросил менеджер Макса Брайан.

— Нет, — ответила я, — поэтому их нужно рассматривать отдельно. Есть люди, набирающие высокий балл в тесте на психопатию, но значение все же ниже порогового. Они биологически способны научиться социальным эмоциям, просто нужен особый подход. Я называю их истинными социопатами. Думаю, большинству их можно диагностировать расстройство социопатического спектра.

Брюнетка Макса смотрела на меня округлившимися глазами.

— Мой бывший был таким, — выпалила она. Макс взял ее руку и ласково поцеловал.

— Хорошо, — сказала Мишель, — но как это все связано с тревожностью?

— Это я и хочу выяснить, — ответила я. Я рассказала о чек-листе Клекли и пунктах, которые лично мне казались сомнительными. — Взять, к примеру, третий пункт: «Отсутствие нервозности и психоневротических проявлений», — пояснила я. — Это значит, что социопаты не нервничают, не тревожатся и не испытывают стресса. С первым я согласна, но социопаты могут испытывать тревожность. Думаю, это самое важное их отличие от психопатов.

Мишель покачала головой и потянулась за бокалом.

— Это так интересно, — проговорила она. — А почему ты заинтересовалась этой темой?

— Погоди! — вмешался Макс. — Можно я им скажу?

Я смущенно улыбнулась и кивнула:

— Можно.

— Наша Патрик, — торжественно провозгласил он, — настоящая социопатка. — Он гордо улыбнулся и откинулся на спинку стула.

— Это правда, — призналась я. — Мне поставили диагноз несколько лет назад. Я пыталась как-то лечиться, но «официальной» терапии для социопатов не существует. Поэтому я решила сама выучиться на психолога и помочь себе. — Я замолчала. — А не сидеть без дела и ждать, пока сделаю что-нибудь плохое.

Мишель круглыми глазами смотрела на меня.

— На этой ноте, — сказал Макс, встал и направился на кухню, — кому-нибудь что-нибудь принести?

У меня завибрировал телефон — Дэвид прислал сообщение: «Еду домой. Ты скоро?»

Завтра Дэвид рано уезжал из города в командировку, и я хотела увидеться с ним до отъезда. В последнее время он стал часто ездить в командировки. Компания расширялась, бывало, он по неделе и больше налаживал компьютерные системы в разных частях страны.

Прочитав его записку, я нахмурилась и огорчилась. Я понимала, что он старается наладить наши отношения. За всю свою жизнь я не знала никого, кто старался бы так сильно. Мне стало не по себе, когда я об этом подумала. Вдруг захотелось поехать домой и быть с ним. Я встала из-за стола, взяла свой бокал и заторопилась на кухню.

— Слушай, — сказала я Максу, который откупоривал еще одну бутылку вина, — мне надо идти. Дэвид едет домой.

— Черт, — он нахмурился, — он же завтра уезжает?

— Да, — ответила я, — но ненадолго. Всего на неделю.

Макс кивнул и поставил на стол открытую бутылку вина:

— Есть планы на время его отсутствия?

— Не особо.

Макс хитро посмотрел на меня:

— Тогда предлагаю ужин в «Пер Се» в четверг вечером. Ближе к девяти. Скажем, в 20:30.

Я вдруг поняла, что он говорит совершенно серьезно.

— Что ты задумал? — спросила я.

— У меня встреча со СМИ, — ответил он. — Лечу в Нью-Йорк ранним утренним рейсом за счет рекорд-лейбла. Давай со мной. Прилетим в три, я за час управлюсь с делами, и сможем заниматься чем угодно. А после ужина полетим обратно.

Я рассмеялась.

— А Дэвиду я что скажу? — спросила я и скрестила руки на груди: — «Дорогой, решила сгонять в Нью-Йорк, пока тебя нет в городе»?

— Почему бы и нет? Это не свидание. Просто двое друзей отправились в экстравагантное приключение, — настаивал Макс. — Он не станет возражать.

Я бросила на него саркастический взгляд:

— Еще как станет.

Макс пожал плечами.

— Тогда не говори ему, — с улыбкой сказал он.

Я чуть не улыбнулась и отвела взгляд:

— Ты плохо на меня влияешь.

Это была правда. В отличие от Дэвида, который всегда хотел, чтобы я подавляла свои социопатические черты, Макс со дня нашей встречи провоцировал меня их проявлять. Между нами существовало естественное и легкое взаимопонимание, которое, впрочем, нельзя было назвать совсем здоровым. Я это осознавала. Я также понимала, что, общаясь с Максом, поступаю не слишком благоразумно. Его общество действовало на меня дурманяще, с Максом я чувствовала себя сильной и непобедимой. Помогало держать дистанцию то, что я уставала от общения с ним. Он был слишком коммуникабельным для меня, имел доступ к почти неограниченным ресурсам, что нередко приводило к потере контроля. Я, напротив, предпочитала дисциплину, поэтому тщательно дозировала наше взаимодействие.

Я по-дружески чмокнула его в щеку.

— Я подумаю, — ответила я.

— Еще чего! Не думай! — крикнул он мне вслед.

Утром в четверг я проснулась оттого, что телефон разрывало от сообщений. Я прищурилась, взглянула на экран и увидела привет от Макса: он сидел, закинув ноги на иллюминатор частного самолета. Подпись к фото гласила: «Неудачница».

Я ухмыльнулась и открыла следующее сообщение, от Дэвида: «Знаю, что ты, наверно, еще спишь, но я просто хотел сказать, как сильно тебя люблю. Ты бесишь меня больше всех на свете, но я хочу быть только с тобой. Люблю не могу, Патрик».

Я вздохнула, выключила экран и откинулась на изголовье кровати. Я была рада, что не приняла предложения Макса, хотя отказаться было непросто. Он знал, чего хочет моя темная сторона. Я прекрасно понимала логику его манипуляций, которыми