Альманах «Российский колокол» №3 2024 - Альманах Российский колокол

с тёплой водой, отмывала Володю от грязи, пыли и, переодев в домашнее, отправляла за стол ужинать. Помолившись на образа, висящие в правом переднем углу, она садилась напротив него, и они приступали к трапезе. Деревенская еда не отличалась большим разнообразием: чугунок варёной картошки в мундире или томлённой на молоке, чищеной и мелко нарезанной, вкуснятина – пальчики оближешь; соль, солёные или свежие огурцы в пупырышках, лук зелёный, кринка парного или топлённого в печке молока и свежеиспечённый, ароматно пахнущий домашний хлеб, поднявшийся на опаре. Иногда бабушка подавала к столу по яичку, сваренному в белой тряпочке в самоваре. Как же всё это было вкусно, и с каким удовольствием всё это уплеталось! За столом сидели подолгу, разговаривали, каждый делился свежими новостями, пили чай из самовара, вместо сахара использовали сахарин или сушёные дольки сахарной свёклы, чай пили с настоящей заваркой чёрного чая – мама где-то добывала.

Незабываемые домашние вечера! Они дорожили ими. Володьке очень нравилась уютная, привычная домашняя обстановка, домашняя вкусная еда, приготовленная бабушкой: и незабываемый запах хлеба домашней выпечки, и кринка топлёного молока со светло-коричневой корочкой, которую он очень любил, и тихонько булькающий самовар с заварочным чайником на конфорке, и мерцающий свет керосиновой семилинейной лампы, и убаюкивающий стрекот сверчка где-то за печкой.

После сытного ужина бабушка подхватила его, осоловевшего, но сопротивлявшегося, на руки и унесла на родительскую железную кровать, приговаривая: «Спать, спать, пострелёнок. Завтра будет новый день, нагуляешься».

Уложив его на кровать, бабушка занялась уборкой по дому, приготовила корове пойло, убавила свет в лампе, зажгла на божнице лампадку и пошла на двор – обиходить домашнюю скотину: корову, овец и подросшего телёнка с белой звёздочкой на лбу.

В доме было тепло, стало тихо, наплывала из углов темень, за печкой вовсю стрекотал сверчок. Его воображение стало рисовать какие-то страшные картины, им овладел испуг, и он забрался с головой под одеяло, но решил всё-таки дождаться бабулю, однако незаметно задремал.

Закончив дела во дворе, бабушка потихоньку отворила скрипнувшую дверь, вошла в дом с коптилкой. От скрипа двери он встрепенулся обрадованно и позвал её лечь с собой, а то страшно одному. «Ты ещё не спишь, пострел? – с удивлением спросила она. – Спи давай, спи, а я сейчас, только помолюсь Богу, попрошу его, чтобы скорее вернулся мой сынок, твой папанька, с войны. Как же тяжело без него жить, каждый день ждём от него весточку с фронта, а письма всё нет и нет, на душе так тревожно, не случилось ли что с ним. Вот помолюсь я Господу, может, услышит мою молитву». Она потушила лампу, в доме стало темнее, только мерцающий свет лампадки на божнице освещал причудливо комнату. Она встала на колени перед иконостасом и стала бить поклоны.

Ему стало как-то спокойнее, он притих, прислушиваясь к шёпоту молящейся бабушки. До него едва доходили слова её молитвы, многое осталось в памяти: «Господи, помилуй. Господи, помилуй. Спаси и сохрани нашего кормильца, огради его от всяких бед». Слова то затихали до шёпота, то были погромче, из них отрывочно кое-что доходило до Володи. Она просила Господа, чтобы послал Он кару небесную на проклятого германца, загубившего много лет назад, в Первую мировую войну, молодого мужа, оставив её вдовой смолоду. Изредка был слышен стук – это она била лбом в пол поклоны.

– Слышит ли Бог твою молитву? – спросил Володька.

– Слышит, слышит, дитятко, мою мольбу, и Богородица слышит. А ты, соколик, тоже помолись Господу за своего папаньку.

– А как надо молиться?

– Ты встань на колени, перекрестись и проси: «Господи, спаси нашего папу».

Вняв её совету, он встал в кровати на колени, достал серебряный крестик, висевший на шее, поцеловал его, перекрестился и с детской непосредственностью обратился к Господу:

– Господи, спаси нашего папу. – И так произносил он несколько раз, постепенно повышая голос до крика: – Господи, спаси нашего папу!

– Ба, а Он слышит меня?

– Слышит, слышит, дитятко, только не кричи так громко. Твоя молитва обязательно дойдёт до Бога.

И он продолжал молиться, пока не устал, потом прилёг на кровать, стал подрёмывать. До него сквозь неокрепший сон доходили отрывочные слова бабушкиной молитвы: «Добрый он у меня, работящий, мастер на все руки, меня почитает, жену с ребёнком шибко любит, только больно горяч, Господи. Как помажет губы зелёным вином, буйным становится, всех по углам разгонит, а поутру у всех прощения просит за то, что вчера начудил. Господи, вразуми его, охрани от напасти, не дай погибнуть смолоду. Спаси и сохрани его. Господи, помилуй. Господи, помилуй». Под долгую и искреннюю молитву бабули сон его окончательно одолел.

Гарифулла Япаров

Япаров Гарифулла Хабибуллович – адвокат, правозащитник, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, заслуженный общественный, научный и культурный деятель Республики Башкортостан и других регионов РФ. Имеет почётное звание «Народный писатель-патриот Башкортостана» (2022), признан журналистом года (2022), адвокатом года (2021) и юристом года (2019).

Член Союза журналистов РФ и РБ, член Ассоциации юристов России. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей, член Российского союза писателей. Лауреат и финалист десятков международных литературных премий.

Женат, отец двух дочерей – кандидатов экономических наук, ныне преподавателей лучших вузов Российской Федерации. Имеет двух внучек и внука.

Катастрофа

(повесть)

Мы дети тех, кто выступал

на белые отряды,

Кто паровоз свой оставлял,

идя на баррикады.

Наш паровоз, вперёд лети.

В Коммуне остановка.

Другого нет у нас пути —

в руках у нас винтовка.

Отрывок из революционной советской песни, сочинённой в 1918 году.

Слова Бориса Скорбина и Анатолия Красного (Спивака), музыка Павла Зубакова

По железной дороге мчится огромный железный конь с красной звездой на лбу – мощный паровоз с длиннющим составом, гружённым тьмой народа. Пассажиры с энтузиазмом поют революционную песню:

Наш паровоз, вперёд лети.

В Коммуне остановка.

Другого нет у нас пути —

В руках у нас винтовка.

Пассажиры счастливы, они уверены: впереди их ждёт прекрасное будущее и самое справедливое общество – коммунизм, основу которого завоевали их деды, а защищали в великой войне их отцы, ну а сами они строят его собственными руками. И, конечно же, их поколение обязательно достроит, наконец, долгожданный коммунизм, и заживут все люди одинаково благополучно и в достатке.

Стальной конь протяжно заржал – дал длинный и будто прощальный гудок, изрыгнул из трубы чёрный дым и помчался дальше. А пассажиры продолжали петь:

Наш паровоз мы пустим в ход,

Такой, какой нам нужно.

И пусть создастся только фронт —

Пойдём врагов бить дружно.

Наш паровоз, вперёд лети!

В Коммуне остановка.

Другого нет у нас пути —

В руках у нас винтовка.

Но случилось непредвиденное – паровоз потерял «…ход, такой, какой нам нужно», свернул не в ту сторону и сорвался в пропасть – случилась катастрофа. Дружно и слаженно певшие пассажиры посыпались из вагонов кто куда, уцелевшие разбежались в разные стороны, а многие так и остались лежать на земле.

Выжившие сделали вывод: не всех врагов они добили, вот они и внедрились в их ряды, и один из них занял самое главное место – должность старшего машиниста локомотива – и специально устроил крушение поезда.

⁂

Катастрофа, случившаяся в стране, коснулась каждого гражданина этого государства. Ураганы начала 90-х годов, разрушившие Советский Союз, столкнули многонациональные народы некогда огромной страны в разорение и нищету. Особенно пострадали люди, попавшие в эти годы в различные дорожные происшествия и автокатастрофы, потому что простые граждане фактически остались без полноценной медицинской помощи по причине отсутствия элементарных бинтов и лекарств. Частенько случались отключения электричества, и врачам приходилось делать операции при свечах…