Юность на экране. Репрезентация молодых людей в кино и на телевидении - Дэвид Бэкингем

Современные критики считают самым проблемным аспектом «Каждому свое» гендерный вопрос – и здесь мы ухватываем нить, проходящую через все обсуждаемые мной фильмы. Как я уже отмечал, все главные герои (кроме возлюбленной Джейка) – мужчины, и у нас нет другого выбора, кроме как принять их точку зрения: это очевидно с самого начала, когда Джейк едет в университетский городок под похабный гимн «My Sharon», а камера крупным планом снимает тела девушек, мимо которых он проезжает. Большинство шуток в фильме – типично мужские, в них сочетаются остроумные выпады и гомофобное соперничество. Британский критик Марк Кермод не одинок в своем недовольстве «менталитетом качков», утверждая, что это «отвратительно» и «ретроградно» с точки зрения сексуальной политики [24]. Он считает, что (в отличие от многих других фильмов Линклейтера) «Каждому свое» не предлагает сильную женскую точку зрения, не критикует и не разбирает сексизм мужских персонажей, и предполагает, что показная ретроирония придумана для отвода глаз.

Как и Кермод, я нахожу утомительным (и довольно скучным) проводить много времени в компании людей, которых я стремился избегать в университетские годы. Тем не менее фильм кажется мне более критичным по отношению к главным героям или, по крайней мере, к их групповому поведению, чем предполагает критик. Действительно, можно прочитать первый час фильма как своего рода разоблачение «гегемонной маскулинности». Персонажи представлены не только симпатичными и забавными, но и тщеславными, поверхностными, глупыми и высокомерными. Фильм не одобряет их целеустремленную погоню за «кисками из колледжа»; скорее бросает рассеянный взгляд на юношескую одержимость размером пениса и стремление к сексу без разбора. Кульминация этой части фильма – продолжительный эпизод, в котором герои тусуются перед первой бейсбольной тренировкой. Они патологически соревнуются во всем: не только в настольном теннисе, дартсе, компьютерных играх и на «кастетах», но и в музыкальных вкусах, знании «Сумеречной зоны»[44] и в том, кто сможет сильнее затянуться травкой. Как и всегда у Линклейтера, это не проходит без комментариев – по наблюдениям одного из героев, звездным спортсменам трудно избежать такого рода соперничества: «Вы собираете вместе кучу конкурентов и начинаете зависеть от победы». Поведение молодых людей в какой-то степени оправдывается, но тем не менее за ними наблюдают отстраненным, почти антропологическим взглядом. В следующей сцене глупый футболист размышляет вслух о бессмысленности существования тех, кто живет «зная, что никогда не будет играть профессионально»: ирония явно направлена на спортсменов.

Фильм действительно можно рассматривать и в таком ключе: он позволяет сочувствовать героям, видеть мир их глазами, но в то же время отдаляет нас от них и дает возможность более критического или, по крайней мере, беспристрастного взгляда. Что не выдерживает критики, так это любовная линия, которая доминирует в последние полчаса экранного времени. Беверли впервые появляется в одной из начальных сцен, отвечая на сексистские реплики команды, а позже Джейк оставляет ей цветы и романтическую записку. Беверли, как выясняется, изучает театральное искусство, и, в отличие от многих персонажей, ей не хватает самоиронии. Она с энтузиазмом рассказывает об учебе, и Джейк, похоже, принимает это за чистую монету. Даже когда команда посещает вечеринку театральных мажоров, нет ощущения, что эти люди показаны претенциозными или смешными. Роман Джейка с Беверли изображен серьезно и значительно, чего нельзя сказать о предыдущих свиданиях команды с тусовщицами. Он обсуждает с ней греческую мифологию и говорит, что бейсбол является источником смысла жизни, а она в ответ замечает: «Это прекрасно… что мы можем испытывать страсть в этом мире». В последний день, когда Джейк приходит на свое первое занятие, входит профессор и пишет на доске: «Границы находятся там, где вы их находите». Джейк просто собирается вздремнуть, но есть подозрение, что такое банальное и сентиментальное послание вызвало бы куда более жесткий и циничный отклик у персонажей предыдущих картин Линклейтера – хотя, конечно, в фильме «Под кайфом и в смятении» тоже присутствуют элементы «настоящей романтики».

Таким образом, «Каждому свое» – одновременно и хвала, и ретроспективная критика маскулинности. Так и должно быть: Линклейтер стремится не только показать ограничения такого поведения, но и понять его привлекательность. Было бы гораздо проще осудить героев, заставить их понести наказание. Однако смену тональности фильма в конце можно расценить как нервный срыв или, по крайней мере, как капитуляцию перед более традиционным повествованием о «вступлении в возраст».

Заключение

В фильмах, которые я привел, главные роли играют молодые люди, но не все их можно отнести к категории «молодежных фильмов». Тем не менее, как я предположил в главе 1, в тех фильмах, которые мы воспринимаем как «молодежные», юность имплицитно рассматривается с точки зрения взрослых. Среди разобранных выше картин эта взрослая точка зрения наиболее явно прослеживается в фильме «Пегги Сью вышла замуж», где главная героиня одновременно и юная, и взрослая, но и в ретроспективных фильмах она также подразумевается. Даже в фильмах Линклейтера, которые критикуют взгляд на юность как на «преамбулу к чему-то другому», мы смотрим на молодых людей с позиции взрослых: они пытаются уйти от морализаторства, но все равно представляют собой переходные моменты времени, в которые мы никогда не сможем вернуться. Тем не менее взгляд взрослого, который содержится в фильмах о «вступлении в возраст», далеко не всегда консервативен – даже в «Американских граффити» или в «Пегги Сью вышла замуж».

Все эти фильмы по-разному связаны не только с развитием личности, но и с историей и сменой поколений. Они рассказывают об одной эпохе с точки зрения другой. Историческая перспектива в фильмах – не только способ взглянуть на некоторые забавные или хорошо запомнившиеся артефакты из прошлого, хотя в этом удовольствии нельзя себе отказать. Это также попытка прокомментировать более общие социальные и культурные изменения. И снова это представляет интерес не только для современной молодежи, но и для тех, кто был молодым раньше. Сами по себе фильмы можно обвинить в ностальгии, но, как я уже говорил, этот термин слишком часто используется как форма явного неодобрения. Реакция зрителей на предполагаемую «ностальгию» в фильмах, действие которых происходит в прошлом, может быть весьма разнообразной и даже противоречивой [25], а молодежь и взрослые способны интерпретировать «молодежные фильмы» очень неодинаково. По крайней мере, в этих случаях ретроспектива и ностальгия гораздо более амбивалентны и не обязательно консервативны, как полагают некоторые критики.

Примечания4

1. См.: Tannock (1995) и Pickering and Keightley (2006); в отношении медиа см.: Dika (2003).

2. О теоретическом подходе к вопросу поколений см.: Edmunds