Таинственные дневники Лиса Корнелия - Микаэль Брюн-Арно
— Это я, дедушка, твой малыш Арчи. Я пришёл узнать, что у тебя новенького, а если ты хочешь, я бы тебе мог что-то показать.
— Арчи… — повторял старый лис. — Арчи…
— Да, правильно. Вот, смотри.
Арчибальд вынул из кармана тетрадку в обложке из кожицы гриба, в которой Корнелий когда-то описал историю своей жизни. Вспомнит ли он этот кусок своего прошлого, если он уже не узнаёт никого из близких? На этих страницах старик в подробностях рассказывал и об отчаянии, охватившем его, когда исчезли родители, и о радости от встречи с новым другом. Судя по тому как враждебно настроен Селестен, былая радость со временем превратилась в страшную злобу.
— Помнишь? Это твой дневник, ты спрятал его за своим портретом.
— Я не… Я помню, что… Тут, там, забыл. Я не помню… ничего не помню.
«Всё бесполезно. Зачем тянуть за ниточку воспоминаний, если нет уверенности, что она не оборвана?» — размышлял Арчибальд, ласково гладя утомлённого разговором деда по тёплой морде.
— Дядя Арчибальд, а можно мне посмотреть эту тетрадку? — раздался вдруг тоненький голосок.
Бартоломео, притаившийся за занавесками зимнего сада, молча наблюдал за происходящим, но в конце концов не выдержал.
— Ты тут прячешься, Барти?
— Я не хотел мешать вам, дядя Арчибальд. Я часто прихожу сюда навестить дедулю и вот подумал, что, может быть, смогу помочь тебе и сделать так, чтобы он всё вспомнил! И, к тому же, доктор говорит, что мне полезно проводить время на этой веранде. Я тут могу быть на солнышке и в то же время в тепле.
— Надеюсь, ты не забываешь принимать лекарства, Барти, это очень важно.
Лисёнок Бартоломео был непохож на своих сверстников. Его родители, Пимпренелла и Серафин, известные производители великолепных парчовых тканей, часто уезжали в далёкие путешествия в поисках новых материалов для своей работы, но сынишка не мог сопровождать их. С самого рождения его лёгкие были поражены какой-то непонятной болезнью, из-за которой лисёнок совершенно не переносил подъёмы в горы и очень мучился, если оказывался рядом с костром, на котором жарили овощи. После нескольких прерванных поездок и визитов к врачам Бартоломео сам пришёл к выводу, что ему будет лучше оставаться в домике под глициниями, и Жерве поддержал его. Родители знали — если их сын что-то решил, заставить его изменить это решение почти невозможно. Они согласились оставить его у бабушки с дедушкой, а сами отправились в новые путешествия. При этом они никогда не забывали об обещании, которое торжественно дали сыну перед отъездом: Бартоломео получал письма от своих родителей из каждого города, который они посещали.
— Как странно… — пробормотал лисёнок. — В записке, которую он тебе оставил, говорится, что он спрятал другие дневники в местах, выбранных «по своему усмотрению»…
— И что же?
— Не хотел бы наводить тебя на неверный след, но мне приходит на ум песенка, которую он иногда напевает, когда мы сидим тут после обеда. Правда, я не понимаю, о чём она…
— Можешь мне напеть?
Как только Бартоломео начал напевать мелодию, во взгляде Корнелия что-то изменилось. Когда же лисёнок, запинаясь, начал петь со словами, старый лис изо всех сил сжал когтистыми лапами подлокотники своего кресла на колёсиках.
— По-моему, получается, дядя Арчибальд! Ты готов?
— Сейчас, возьму, на чём записать! — воскликнул Арчибальд и поспешил взять карандаш и листок бумаги.
— Ну, значит, так… На небе звёзды… Нет, не так… На небе… В небе…
— Сияют в небе звёзды… — прохрипел Корнелий.
Подняв лапы, словно стоящий перед оркестром дирижёр, старый лис, не сводя глаз со своих гостей, казалось, готовился открыть тайну, которую сам же и создал. Под воздействием музыки его разум ожил, подобно расцветающему весной дереву:
Сияют в небе звёзды, подобно бриллиантам,
Прекрасен их причудливый узор,
Но ярче звёзд сверкают чудесные таланты,
Которыми богат родной Зелёный Бор.
Писатели, поэты научили нас мечтать.
За книгу мы хватаемся с утра.
И в этой песне я хочу вам рассказать
О Братстве мастеров пера.
Ведь труд их благородный нам силы придаёт,
