Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский
Кайрос, время «кайрос». В древнегреческой мифологии за время отвечали два разных бога: Хронос и Кайрос, соответственно было и два разных понимания времени. Хронос — это обычно текущее, календарное время, а «кайрос» — особое время свершения, поступков и подвигов. Здесь возрастает, само собой, и цена ошибки. Время «кайрос» не отменяет хроноса, а разворачивается внутри него, но в ускоренном темпе и с другой плотностью (см. также «темпоральность»). Время «кайрос» так или иначе вовлекает всех, кого угораздило жить жизнь в соответствующем хронотопе, и, выбравшись, наконец, на твердый берег, мы бываем поражены количеством и качеством произошедших перемен.
Концепт, концептуализация. Концептуализация — попытка извлечения ранее не замеченных смыслов из известных фактов. Для этого полезно использовать все более новые интеллектуальные инструменты, каковыми и являются концепты. Это, если хотите, оптика. Надо, не скатываясь в релятивизм (см. «истина»), перевернуть все с ног на голову, потрясти, а затем скорее всего вернуть в прежнее положение, но уже с новым, извлеченным таким образом пониманием.
Легитимность. Крайне важное измерение в социологии и политологии, трудноуловимое, но отличное и в чем-то даже противоположное формально определяемой «легальности» (законности). Легитимность отсылает к более общему концепту «общественного договора», который формально никем не заключается, но выражает существующий в данный момент и в данном обществе консенсус относительно того, следует ли этой власти добровольно подчиняться и вообще ее терпеть. Реформы, предполагающие смену верований (см.), требуют запаса легитимности, а революции состоят в отмене до сих пор существовавшей легальности, что возможно только с опорой на легитимность, которую лидеры революции сумели завоевать и накопить в рамках еще прежней легальности. Так, неудача проекта «перестройка» во многом объясняется тем, что в какой-то момент Горбачев растерял легитимность, а его оппоненты — лидеры союзных республик, напротив, ее приобрели.
Массы, массовое общество. Концепт, впервые четко сформулированный Хосе Ортегой-и-Гассетом в 1930 году в книге «Восстание масс», а затем получивший широчайшее распространение и развитый с учетом новых феноменов (например, социальных сетей) в социологии и политологии. Здесь мы понимаем под этим выход на политическую сцену массы субъектов, которые наделены определенной властью, в первую очередь через процедуры голосования и аккламации (выражения одобрения), но «в массе» не обладают адекватным знанием. Ведомость масс, легко входящих в резонанс (вайб) с теми политиками, которые щедры на обещания, объясняет явление популизма, которое, по нашей версии, и погубило перестройку.
Модерн/постмодерн. Исторический модерн определяется как период в европейской и связанной с ней всемирной истории, начинающийся условно с Ньютона (XVII век) и характеризовавшийся (или характеризующийся, так как сегодня говорят и о «возвращении модерна») верой в истинное знание (см.) и на его основе в прогресс (до этого идея прогресса в выраженном виде человечеству была чужда). Фигура «прогрессора» у Стругацких — просто воплощение идеи модерна.
Постмодерн столбенеет прежде всего перед достижениями точных наук, показывающими, что чем больше мы знаем, тем меньше понимаем. Он характеризуется прямым отказом или сильными сомнениями в реальности какой бы то ни было истины и даже технического прогресса (имеющего свою обратную сторону), не говоря уже о прогрессе политическом. Философы — «постмодернисты» (тут кавычки, потому что они сами спорят, кого к ним относить или не относить) — очень умные, нам совсем не обязательно разделять их пессимистические выводы, однако приемы и концепты, которые они изобрели, полезны нам как инструменты извлечения смыслов.
«Народ» (политическая нация) — это фикция, как замечает Жак Рансьер, с которым мы согласны: «народ» всегда включает в себя неучтенную часть или даже многие части — меньшинства, которые время от времени ставят вопрос об изменении порядка равенства (и только тогда, по Рансьеру, начинается «политика»). Это важно понимать, разбираясь с традиционными апелляциями политиков к «большинству», к «народу», а на самом деле к «массам» (см.): такая большевистская тактика, игнорирующая меньшинства, образует не демократию, а через охлократию (власть толпы) ведет к тирании, что подробно описал еще Платон.
Нарратив. Дословно «рассказ, повествование». В политологии и здесь употребляется в значении «исторического нарратива», который с опорой на действительные или мифические события в прошлом изобретается, продвигается и охраняется властью как знание и докса (см.). В этом значении нарратив формирует идентичность (см.). Франсуа Лиотар в 1979 году в своем знаменитом докладе «Состояние постмодерна» возвестил о «крахе великих нарративов», в первую очередь коммунистического с его верой в прогресс, но также и христианского в его модерной интерпретации. Состояние постмодерна рассыпалось на множество «мелких рассказов» с коротким горизонтом ожиданий (см.), что хорошо объясняет, в частности, цинизм «постсоветского человека», похоронившего перестройку.
Открытое общество. Концепт австрийского и английского философа Карла Поппера, основоположника «критического рационализма», стихийным адептом которого, сам того не ведая, по нашему мнению, был Горбачев. По мысли Поппера, исторически первоначальные закрытые сообщества, основанные на табу, столкнувшись с необходимостью сотрудничества и компромиссов с Другими, были вынуждены признать, что их табу не абсолютны. Для них это был шок, но на рациональном уровне принять это оказалось не так уж трудно. Поэтому главная черта открытого общества — это его рациональность.
Очень элегантная концепция, однако не следует недооценивать и свойственный людям иррационализм (на что обращал внимание другой английский философ русско-еврейского происхождения, сэр Исайя Берлин). Так, неизменная вера Горбачева в «здравый смысл народа» оказалась одной из причин неудачи перестройки.
Перформативный сдвиг — концепт, предложенный антропологом Алексеем Юрчаком для объяснения феномена советского человека. При позднем социализме центр тяжести с содержания идеологических высказываний переехал на форму и своего рода обряд политического дискурса. «Свои» («своя публика») считывали в первую очередь обряд, понимая его условность и не особенно им раздражаясь (так во время политинформации в школе можно было читать интересную книжку под партой). В то же время, оставаясь в рамках обряда, можно было в знакомых словах и под видом «того же самого» протащить и нечто новое. Концепт перформативного сдвига позволяет уловить скрытый смысл, в том числе в стенограммах заседаний Политбюро ЦК КПСС, которые иначе выглядят просто как нелепость и вздор.
Поле опыта и горизонт ожиданий. Историческая оптика, предложенная историком Рейнхардом Козеллеком, на которого мы опираемся
