Сибирские сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

Он тогда выскочил из-за стола и бежит к этой бабушке-задворенке, а там Марфа-царевна сидит. Он па-дат перед ней на колени: «Прости меня, Марфа-царевна, я забыл тебя». — «Ты не сам забыл, тебя сонного поцеловали».

Ну и берет ее за руку, приводит домой и сказал отцу, што «вот моя судьба, она меня вынесла на белый свет».

Той за бесчестье уплатили, а с этой веселым пирком за свадебкой отгуляли, и на царство нацарился, и стали жить да поживать,

Бова-королевич

(Указатель №* 707.1)

Ну и вот Бове-королевичу сделалось года три, он уже на мужика походил. А она все с этим Гвидоном переписывалася. И вот Гвидон ей написал письмо, чтобы она сказала ему, будто она учуяла в утробе младенца и захотела лесного зайца и штобы пойманного руками царя Додона.

И вот она это письмо прочитала и слуг заставляет ставить самовар, зовет Додона чай пить и говорит ему: «Вот, Додон, я учуяла в утробе младенца и захотела лесного зайца, пойманного твоими руками». Ну он, как это дело услыхал, поймал иноходца и поехал в заповедны луга хватать зайца.

Ну только выехал, она сейчас, Миритрица Кирибитьевна, выходит на балкон, натягиват подзорны трубы, смотрит. Слуг посылат: «Каменну ограду закладите, калиновы мосты поднимите». Они пошли, каменну ограду заклали, калиновы мосты подняли.

В то время Гвидон со своим войском этого царя Додона нагонят. Додон кинулся ехать обратно в цар ство; пригоняет — каменна ограда закладена, калиновы мосты подняты.

Тут Гвидон нагнал Додона и победил. А Миритрица Кирибитьевна все глядела с балкона, кто победил, и сказала слугам, што «идите, каменну ограду раскладите, калиновы мосты опустите, Гвидона пропустите». Слуги пошли, калиновы мосты опустили, Гвидона пропустили. И с этих радостей сделался пир-бал. Стали веселиться, гулять. И таки. е надписи написали, што кто только вздумат из городу выезжать, то штобы пришли вперед к царю доложились, а потом шли или ехали куда.

А Бова-королевич в то время приходит на конюшню к конюху Личарду, тот говорит: «Ах, Бова-королевич, плоха будет твоя жизнь, отца победили и тебя погубят. Давай, Бова-королевич, поедем в наш город Сумин».

Вот Личард оседлал себе хорошего коня, а Бове-королевичу оседлал иноходца. Бова-королевич хоть и большой был ростом, но ему было всего три года, надо было привязать его к иноходцу, а он поехал так.

Поехали. А слуги увидали, пришли и говорят: «Миритрица Кирибитьевна, кто приходил к тебе, докладывался или не докладывался? Поехали из городу два человека — один большой, другой маленький». Ну она говорит: «Нужно ехать догнать». Ну и поехали, как погнали за имя, а Бова-королевич не мог еще сидеть в седле. Личард уехал, а Бова-королевич выпал из седла. Слуги его поймали, а за тем не погнались, вернулись обратно.

Приводят его, говорят: «Миритрица Кирибитьевна, вот догнали». Она говорит: «Я сейчас гуляю, некогда мне, посадите его в темну темницу, я завтра разберусь с ним».

Ну и посадили его в темну темницу. Миритрица Кирибитьевна встала, пошла на базар, идет мимо темной темницы, а Бова-королевич увидел ее в окно и кричит: «Родимая мамонька Миритрица Кирибитьевна, за што посадила меня в темну темницу, уморишь ты меня голодной смертью». — «Ох, Бова-королевич, я тебя совсем забыла. Погоди, я пойду на базар, куплю гостинцев да тебе пошлю».

Ну и сходила на базар, купила змеиного сала, принесла домой, на змеином сале все завела, настряпала. И была у них девка-служанка. Она и говорит ей: «Вот сходи к Бове-королевичу, снеси гостинцы, пущай он поест». Состряпала три хлебца белых. Й эта служанка все время вертелась, все видела, чего она делат, и взяла эти три хлебца, взяла булку черного хлеба и ножик и пошла. А у их была сучка, и за этой сучкой много кобелей увязалось борзых, пошли за ней. Она приходит, открыла эту темну темницу, подает эти три хлеба и сама заплакала. «Ах, Бова-королевич, я тебя жалеючи, ты этот белый хлеб не ешь, а вот поешь черного хлеба». А он на нее закричал: «Да, я буду роду царского да буду есть черный хлеб, а ты служанка — да белый!» — «Ах, Бова-королевич, я тебя жалеючи. Ты если мне не веришь, то расчетвертай одну булочку на двенадцать частей, брось одну часть борзому кобелю и увидишь, чо будет». Ну он так сделал — бросил одну часть борзому кобелю, и сразу разорвало на мелкие дребезги борзого кобеля. Он тогда бросил другому другую часть, третьему. Она ему: «Бова-королевич, пошто убивать кобелей, ты видишь, што делается». Он ей тогда: «Пойдешь из темной темницы, не закидай меня на две петли, закинь на одну. Ежели я живой буду, тебя не забуду, за родную мать почту». Ну и она ушла, на одну петлю закрыла. Как стемнелось, он вышел из темной темницы и ушел.

Шел скоро ли, мало ли, пришел к синему морю, к рыболовам выпросился, стал с рыболовами ездить. А рыболовы его отдали корабельщикам на корабль.

Вот корабельщики приехали в одно королевство. В этом королевстве была надпись такая, штобы кто ни придет, ни приедет, шли бы сперва к королю, а тогда шли на базар, торговали. Ну а эти корабельщики приехали, ушли на базар торговать, к королю не зашли, не доложились. Ну он стал, король, на балкон, навел подзорные трубы, видит, што корабль прибыл, а никто не доложился. Он посылат двух слуг на корабль навестить, што кто там такой. Эти слуги пришли, а Бова-королевич один на гуслях играет. Они пришли, красоты его загляделись, игры его заслушались и забыли, зачем сюда пришли.

Король ждал-ждал, видит, никого нету, посылат других слуг. Эти пришли слуги, те тогда вспомнили, зачем пришли. Приходят домой, падают перед королем на колени: «Прости, — гварят, — нас, мы, — гварят, — пришли, никого на корабле нет, один малый юноша играт на