Михаил Тухачевский. Портрет на фоне эпохи - Юлия Зораховна Кантор
Вечер: сыр из саго, печеночный паштет
Вторник
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: ореховый суп, говядина со шпинатом и картофелем
Вечер: рисовый суп и десертный сыр
Среда
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: рисовый суп, копченое мясо
Вечер: суп из саго, регенбургские колбаски с картофелем
Четверг
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: ореховый суп, говядина с белокочанной капустой и картофелем
Вечер: суп из саго и сыр «Эмменталь»
Пятница
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: кислые щи, говядина с зеленым салатом и картофелем
Вечер: печеночный паштет с картофелем
Суббота
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: суп-жюльен, голубой сазан с картофелем
Вечер: ореховый суп, регенбургские колбаски с картофелем
Воскресенье
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: кислые щи, говядина с картофелем
Вечер: какао с джемом
Понедельник
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: ореховый суп, жаркое из свинины с салатом и картофелем
Вечер: суп из саго, селедка с картофелем
Вторник
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: кислые щи, говядина с капустой и картофелем
Вечер: ореховый суп и десертный сыр
Среда
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: суп из саго, жаркое из говядины с картофелем
Вечер: овощной суп, печеночный паштет с картофелем
Четверг
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: ореховый суп, говядина с морковным пюре
Вечер: кислые щи, десертный сыр, картофель
Пятница
Утро: кофе с молоком и сахаром
Обед: суп из саго, говядина, овощное пюре и картофель
Вечер: кислые щи и колбаса
Суббота
Утро: кофе с молоком и сахаром
День: ореховый суп, морская рыба с картофелем
Вечер: суп из саго и сыр «Эмменталь»56
К этому рациону можно было приобрести и множество других продуктов: чай за 25 пфеннигов, какао – 80 пфеннигов за 250 г, бульонные кубики – 10 пфеннигов за штуку, томатный соус – 50 пфеннигов, селедка в томате – 90 пфеннигов за упаковку, лимонад – 12 пфеннигов за бутылку, вино, табак и сигареты и т. д.
Дополнительными источниками питания служили «подарки» с родины или от благотворительной организации. С 1 февраля 1916 по 31 января 1917 года, например, пленные британцы получили 5 млн пакетов-подарков, в среднем по 4,1 кг каждый, французы – 22,3 млн пакетов по 3,6 кг. Информации о русских в ингольштадтских материалах нет. Благотворительную помощь в виде посылок с одеждой немецкая сторона первоначально отклоняла, но в мае 1915 года разрешила с учетом развития обстановки…
Один из первых «подвигов» Тухачевского – участие в похищении сундука с картами местности и компасами, изъятыми лагерной охраной при обысках узников, готовивших побег или пойманных после него. Пикантности происшествию и адреналина злоумышленникам добавляло то, что сундук был похищен непосредственно из бюро коменданта Ингольштадта. Эта проделка, осуществленная русско-французским коллективом, осталась безнаказанной. Добытое спрятали в казематах, а обыск, впрочем, проведенный, по свидетельствам самих же обыскиваемых, лишь символически, результатов не дал57.
На протяжении всего пребывания в Ингольштадте Тухачевский настойчиво лез на рожон. Это объяснялось не столько юношеским протестным задором, сколько, как он сам впоследствии признавался однополчанам, желанием попасть в тюрьму, которая охранялась менее строго, чем лагерь. Сохранилось письмо Тухачевского, адресованное коменданту форта. Форма и содержание этого документа беспрецедентны не только подчеркнутым несоблюдением субординации, но и мотивировкой недовольства:
Сегодня, во время поисков подкопов, низшие чины Германской Службы отодрали занавески, защищающие меня от тяги из окна, и разбросали все мои вещи на столе. По уходе они ничего не поставили наместо и не устроили. Все это произошло в моем отсутствии, и, когда я возвратился, я нашел все в ужаснейшем беспорядке.
Предполагая, что производство этих поисков не имеет целью устройство беспорядка, и считая такое отношение низших чинов к офицеру оскорблением, я письменно заявляю об этом, прошу разбора этого дела и ограждения меня в будущем от подобного произвола.
Подпоручик Тухачевский
20 марта 1917 года58
Искать подкоп представители германской службы охраны лагеря начали отнюдь не по наитию. Незадолго до того Тухачевский и его товарищи, вероятно, вспомнив графа Монте-Кристо, решили прорыть лаз на свободу. Они «ночью, раздвинув доски пола, рыли подкоп, днем тайно выносили землю. Кончилась эта попытка неудачей»59. Как не вспомнить меткое наблюдение одного из приятелей Тухачевского по IX форту: «В его поведении многое было навеяно литературой»60. Среди любимых писателей Тухачевского того времени – Гамсун, Чехов, немецкие романтики, конечно, Достоевский и только входящий в моду футурист Маяковский. Не забыта мировая военная история: настольная книга русского подпоручика – «Мемориал Святой Елены» Лас-Каза, разумеется, на французском. Столь прихотливый набор пристрастий свидетельствует не только о разносторонней начитанности (культ чтения формировался в доме Тухачевских несколькими поколениями), но и о склонности к героико-романтической литературе с ярко выраженным личностным началом, и об открытости новому. «Амплитуда» – от сдержанной поэтики Гамсуна до жесткого социального психологизма Достоевского. Между этими полюсами – сам 23-летний Тухачевский.
Потребность в чтении удовлетворялась вполне – даже «книжный гурман» де Голль писал родным, что в форте оборудована хорошая библиотека61. Библиотеки в немецких лагерях, в том числе и в Ингольштадте, организовывались самими военнопленными с помощью благотворительных обществ. Офицеры покупали книги на сумму в среднем до 1 000 марок в месяц. Библиотека форта Орфф, например, располагала 750 французскими и 650 русскими книгами, библиотеку форта VII составляли 1 100 книг, «в основном романы, далее – исторические и философские произведения»62, преимущественно на французском языке. В библиотеках каждого форта имелся читальный зал, для освещения которого предусматривалась дополнительная доза керосина.
В Ингольштадт поступали только журналы и газеты, лояльно настроенные к Германии или прошедшие цензуру. К последним относились «Русские ведомости», «Ле брюсел-луа» и «Газетт де Лоррен». Вначале, по указанию Военного министерства, несколько экземпляров давались библиотекам бесплатно, позже число бесплатных поступлений сократилось до двух экземпляров, направлявшихся уже не в библиотеки, а в комендатуру лагерей.
Тухачевский входил в число политизированных пленников, регулярно следивших за происходящим на фронтах и в тылу и бурно по вечерам обсуждавших новости. Ситуацию в армии, ее поражения и затянувшуюся войну он переживал крайне остро. Февральская революция, падение монархии, возвышение Керенского, ставшего главой Временного правительства, многим пленным соотечественникам Тухачевского показались обнадеживающими. Со злой иронией в отношении «беспомощного самодержца» подпоручик Тухачевский якобы, по мемуарным свидетельствам белоэмигрантов, «был первым сорвавшим с себя погоны и нацепившим красный бант»63. Ненавидевшие Тухачевского бывшие соотечественники искажали факты в угоду пристрастиям: лагерные порядки обязывали находящихся в плену офицеров ходить без погон, потому даже при желании сорвать их с
