«Практический работник» Георгий Маленков - Андрей Константинович Сорокин

В 1958 году в Усть-Каменогорск приедет на гастроли Бурят-Монгольский ансамбль песни и пляски. Директор городского театра Шанюшкина организует для участников ансамбля экскурсию на ГЭС и встречу с Маленковым, которая завершится коллективным фотографированием. 10 апреля секретариат Хрущева зарегистрирует письмо, поступившее на его имя от «группы членов коллектива», недовольных демонстрацией «любви и дружбы к людям, которые явились отщепенцами»6. Артисты, как будет позднее уверять Маленков, сами попросят его сфотографироваться вместе с ним на память. Чуть позднее на партийных собраниях этот эпизод будет вменяться Маленкову в вину как свидетельство его нескромности: ведь «артисты везде показывают фотокарточки и гордятся, что с ними Маленков»7. Несколько позднее эту историю попытаются раскрутить и в аппарате ЦК. Окажется, что за короткий период руководства Маленковым ГЭС электростанцию посетили 136 (!) экскурсий общим числом в три тысячи человек8. Однако не Маленков был инициатором этой формы «политмассовой работы», он просто воспользуется ею. Аппарат ЦК эту ошибку поставит на вид обкому и горкому, которые не прекратили «с приездом Маленкова массовые экскурсии на электростанцию, дав ему тем самым возможность широко общаться с трудящимися, особенно с молодежью».

В марте 1958 года завершит свою деятельность Верховный Совет СССР 4-го созыва. Маленков, избранный в его состав четырьмя годами ранее, утратит статус депутата, который он сохранял, и более избираться не будет.

В мае 1958 года «дружный» коллектив станции прозреет окончательно, и сразу три заявления о «плохом руководстве» и «неправильном поведении в коллективе» попадут на стол первому секретарю горкома. 19 мая состоится заседание бюро Усть-Каменогорского горкома компартии Казахстана, на котором будет заслушан вопрос «О недостойном поведении директора Усть-Каменогорской ГЭС т. Маленкова». Все собравшиеся дружно осудят участие Маленкова в «вечеринках» с подчиненными, согласятся с тем, что «т. Маленков начал не с того свою работу и свои взаимоотношения с подчиненными». Вызовут нарекания и факты фотографирования на этих вечеринках, особенно потому, что «фотокарточки размножаются и рассылаются родным и знакомым»9.

Маленкову на этом заседании придется выступить с довольно пространным заявлением, в котором он в целом признает свои «ошибки». Посещения работников происходили «благодаря настойчивым их просьбам», расскажет он и согласится с тем, что они «приобрели для дела вредный характер». «Я это дело не учел», «сделаю для себя более строгий режим», пообещает он. Подарков «я не дарил», скажет он, «были коллективные преподношения тому лицу, у кого был день рождения, и то это делала моя жена». Один из участников этих «посиделок», приглашенный на заседание бюро горкома секретарь партбюро ГЭС Мальцев, расскажет об ореоле мученика, который быстро сложился вокруг фигуры Маленкова, сообщит он и о том, что «рабочие уважают Маленкова»10.

Записка секретаря ЦК компартии Казахстана Н.И. Беляева Н.С. Хрущеву о направлении материалов Восточно-Казахстанского обкома о Г.М. Маленкове. 23 мая 1958 [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 499. Л. 72]

Конечно, привлечет внимание партийного начальства эпизод, когда на собрании коллектива секретарь парторганизации сделает сообщение об итогах I сессии Верховного Совета СССР, главным из которых было назначение Хрущева председателем Совета министров. Один из присутствующих осмелится подать реплику, что это, дескать, «является “культом”». Секретарь партбюро даст «правильный ответ», а вот Маленков «не выступил по этому вопросу», что и будет поставлено ему в вину.

В этом своем выступлении Маленков сочтет необходимым еще раз покаяться: «Я душой заклеймил антипартийное свое поведение, и сейчас я, как здоровый нутром, целиком и полностью осознал все это и как вполне здоровый душой разделяю решения ЦК нашей партии…»11

На заседании бюро Маленкову объявят строгий выговор с занесением в учетную карточку. В дополнении к личному листку по учету кадров будет записано основание: «За недостойное поведение, выразившееся в организации и посещении вечеров с выпивкой, задабривании при этом работников подарками, а также за непринятие мер по наведению порядка в коллективе станции»12. 22 мая секретарь ЦК компартии Казахстана Н.И. Беляев шифротелеграммой отрапортует Хрущеву о принятых мерах. «Усть-Каменогорский горком партии, – сообщит Беляев, – принял решение: за плохое руководство работой станции, за недостойное поведение, насаждение подхалимства, пьянство Маленкову объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку»13. Неясно, по какой причине, но в Москву Беляев сообщил другую дату заседания бюро горкома – не 19, а 21 мая. Возможно, это понадобилось, чтобы продемонстрировать Хрущеву оперативность информирования начальства по чувствительным для того вопросам. На следующий день, 23 мая, Беляев направит в Москву «материалы о Маленкове, полученные» днем ранее от Восточно-Казахстанского обкома партии и рассмотренные на бюро Усть-Каменогорского горкома14.

Колесики партийных механизмов завертятся еще быстрее не только на местах, но и в центре. 27 мая заведующий Отделом партийных органов ЦК по союзным республикам А.Н. Шелепин доложит Хрущеву об итогах командировки в Усть-Каменогорск инструктора отдела Мерзлякова для проверки заявления о неправильном поведении Маленкова.

Записка инструктора Отдела партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам В. Мерзлякова в ЦК КПСС о встрече Бурят-Монгольского ансамбля песни и пляски с Г.М. Маленковым. 27 мая 1958

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 499. Л. 117–118]

Особое внимание в своей справке Мерзляков обратит на тот факт, что при голосовании на выборах в Верховный Совет СССР фамилия Маленкова окажется вписана в 248 бюллетенях. Вот уж, действительно, доказательство «дешевой популярности»! Нечасто встречается в советской истории подобный способ портить избирательные бюллетени. «Отдел, – резюмирует Шелепин, – поддерживает предложения, изложенные в записке» Мерзлякова. А они сводились к предложениям «ограничить возможности Маленкова для широкого общения и рассмотреть вопрос о понижении его в должности». Обратит внимание Мерзляков и на тот факт, что Маленков живет один, а члены его семьи находятся в Москве; «жена бывает в Усть-Каменогорске наездами». Было бы правильно, предложит Мерзляков, предложить Маленкову через горком «перевести свою семью из Москвы в Усть-Каменогорск»15.

28 мая эту информацию о Маленкове заслушают на Президиуме ЦК16. Накануне заседания Президиума, 27 мая, «в сердце рудного Алтая» состоится партийное собрание первичной парторганизации ГЭС, протокол которого Беляев направит Хрущеву 4 июня. На нем будет обсуждено и одобрено цитированное выше постановление бюро горкома «О результатах проверки заявлений тт. Карбушева Ф.М., Андреева М.Н и Вишневского В.В. о недостойном поведении члена КПСС директора Усть-Каменогорской ГЭС Маленкова Г.М.»17. Второй на тот момент человек в партии – секретарь ЦК Ф.Р. Козлов, зачитавший поступившую из Алма-Аты шифровку, – видимо, желая угодить Хрущеву, сообщит, что