«Практический работник» Георгий Маленков - Андрей Константинович Сорокин

11 июня Шверник направит Хрущеву четырехстраничную справку о том, что «в ходе дальнейшей проверки материалов антипартийной деятельности» Маленкова установлено, что он в 1953 году после ареста Берии скрыл от ЦК и уничтожил документы, изобличавшие его в преступлениях против многих партийных и советских работников. В числе «похищенных» Маленковым документов он назовет собственноручные показания Ежова, в которых тот разоблачил Маленкова как одного из главных виновников в расправе над коммунистами в 1936–1937 годах27.

21 июня министр внутренних дел СССР Дудоров направит Хрущеву записку, полученную им от начальника Московского уголовного розыска Парфентьева28. Записка Парфентьева Дудорову в целом повторяет аналогичное его обращение на имя Шверника, который, однако, запустил ее в оборот на полгода ранее, чем это сделал Дудоров.

30 июня 1958 года Президиум ЦК принял специальное постановление, которым поручил Комитету партийного контроля «продолжить работу по расследованию антипартийной деятельности Маленкова Г.М.»29. Во исполнение этого решения уже 5 июля в ЦК поступит записка Сельхозотдела о неправильных, непартийных действиях в руководстве сельским хозяйством Маленкова Г.М. и Козлова А.И. Откровенно слабая по своему содержанию записка будет разослана членам и кандидатам в члены Президиума ЦК. Извлечь из нее что-либо конкретное, что можно было бы вменить Маленкову, невозможно. А фразы вроде: «Не разбираясь сам в сельскохозяйственном производстве, он опирался на лиц, не знающих дела и не внушающих политического доверия, и вместе с ними творил беззакония, произвол и вел сельское хозяйство к развалу», – с высоких трибун уже были произнесены ранее30.

Постановление Президиума ЦК КПСС о поручении Комитету партийного контроля при ЦК КПСС продолжить работу по расследованию антипартийной деятельности Г.М. Маленкова. 30 июня 1958

[РГАСПП. Ф. 17. Оп.171. Д. 499. Л. 153]

В целом план КПК вскоре будет реализован. Маленкова вызовут в Москву, где он проведет месяц. 1 и 4 июля его допросят в Комиссии партийного контроля индивидуально и с привлечением свидетелей.

Не следует думать, что только Маленков был так «обласкан» вниманием высшего партийного руководства. Аналогичные «расследования» были запущены и против других членов «антипартийной группы». Хрущев начнет большую чистку партийного ареопага, прекрасно осознавая шаткость своего положения в условиях, когда столь значительное число представителей партийной элиты высказались против его выдвижения на вершину властной пирамиды.

Под удар попадет и Н.А. Булганин, недолгое время занимавший – после Маленкова – пост председателя советского правительства. 8 июля 1958 года его вызовут в КПК, где Шверник с группой товарищей проведут с ним многочасовую «беседу», как ее поименуют в соответствующей стенограмме. Причем вся «беседа» будет посвящена маленковским документам из сейфа Суханова.

Не раз будет предпринята попытка квалифицировать поведение Булганина как стремление скрыть от КПСС важнейшие документы о прегрешениях Маленкова перед партией. И это несмотря на то, что в самом начале этой «беседы» Булганин расскажет «кое-что» важное. «Когда я все это получил, принесенное мне, – сообщит Булганин, – я об этом сказал Н.С. Хрущеву, что есть такие документы. Тов. Хрущев зашел ко мне в кабинет, мы вместе с ним прочитали все эти записки и документы». Причем, заметит Булганин, главное внимание тогда привлекут не бумаги Маленкова, а справка Комитета госбезопасности о слежке за военными – маршалами Жуковым, Вороновым, Ворошиловым, Буденным. «Это был официальный, главный документ», – так определит Булганин его место и значение. И добавит: «Она была особенно омерзительной и пакостной. Там были не только эти детали описаны, как подслушиваются разговоры, и всякие другие вещи интимного порядка»31. По совету Хрущева с содержанием этой справки Булганин ознакомит Жукова и Ворошилова. Других советов или рекомендаций тогда Хрущев Булганину не дал.

Но по прошествии двух лет «главными» станут другие документы. Объектом интереса со стороны «беседующих» из КПК стали записки об особой тюрьме и памятка следователя особой тюрьмы. А виноватым в их «сокрытии» окажется Булганин, при этом ни тени сомнения в правильности поведения Хрущева члены КПК, разумеется, не выкажут.

Лейтмотивом «беседы» станет не раз задававшийся Булганину вопрос, почему же он все-таки передал эти документы Маленкову, а не послал их в ЦК. Объяснение Булганина будет простым: за исключением справки КГБ, это были личные рабочие документы Маленкова, написанные его рукой. «Все, что касалось дела Суханова, передали в следственные органы, а все, что относилось к Маленкову, я отдал Маленкову», – подытожит Булганин32. И еще одно, более существенное, судя по всему, пояснение Булганин будет повторять не раз в ходе «беседы».

«Видишь, Николай Михайлович, – обращаясь к Швернику, скажет Булганин, – теперь на все эти вещи смотришь по-другому… Маленков в то время был членом Президиума ЦК, ничем не был скомпрометирован». И добавит через несколько минут: «Конечно, потом, в особенности теперь, когда смотришь задним числом, все это приобретает особый характер, особую важность»33.

Вероятно, читателя не удивят такого рода представления советской партийной номенклатуры об «объективности». Они, впрочем, вряд ли сильно отличаются от правил поведения в политических террариумах всех времен и народов.

Вероятнее всего, разговоры об особой тюрьме заведут в том числе и с целью, которая прояснится в самом конце «беседы». Тогда и прозвучат вопросы о том, с кем и когда Булганин ездил в тюрьму и кого они там допрашивали. К этому моменту все участники «беседы» будут знать, что в Лефортовскую тюрьму Булганин ездил вместе с Берией и Маленковым, а допрашивали они там фигурантов «ленинградского дела» – сестру и брата Н.А. Вознесенского, а также Кузнецова, Попкова и Соловьева34. Вероятно, партийное расследование имело задачей получить свидетельские показания виновности Маленкова, что называется, из первых рук. В самом конце заседания Булганин успеет заявить: «Я сам отлично знал этих людей, знал, как их арестовывали, знал, что предшествовало их аресту. В этом активную роль играли Маленков и Шкирятов»35. Вообще, заявит Булганин, «Маленков играл известную роль в нарушении законности, которая была при Сталине. Это же известно».

В ответ на требование пояснить эту мысль он определит роль Маленкова так: «Он был главным докладчиком у Сталина по всем вопросам, так же как Берия, Ежов в те годы. Известно, что куда Маленкова посылал ЦК, там всегда дело кончалось разгромом, арестом кадров. Это известно, все знают, и это не ново… Он ездил, он докладывал Сталину, и после этого принимались решения»36.

1 августа 1958-го состоится уже не беседа, а полноценное заседание Комитета партийного контроля, на котором допрос Булганина продолжится. Шверник вызовет на заседание и Маленкова, которого пригласят в зал уже в разгар «беседы» с Булганиным. «Я не отказываюсь от них», – повторит Маленков дважды, когда речь