Снежная девочка - Софи Андерсон
Девочка вздохнула.
— Полил дождь. Крупные капли промочили тонкую одежду. Я начала дрожать. Стемнело настолько, что пляж не разглядишь, а вода залила почти весь мыс. Я поняла: у меня нет выбора. Я ступила в море.
Таша нарисовала, как погружается в тёмную воду.
— Холод пробирал до костей, но я не собиралась отступать. Я плыла быстро и с силой. Но течение отбрасывало меня назад, тянуло на дно. Камни царапали мне колени и локти…
Таша коснулась тонкого шрама над бровью.
— Меня увлекло в огромную волну, гребень ударил меня по спине и швырнул под воду. Я крутилась, натыкалась на камни. Я перестала понимать, где верх, а где низ, в какую сторону плыть. Лёгкие жгло, воздуха не хватало. Я думала, что я…
Таша медленно выдохнула и перелистнула страницу блокнота. Она снова изобразила волны и далёкий берег. Но рисовать себя во власти бурной морской стихии девочка больше не хотела.
— Я раз за разом выныривала, чтобы схватить ртом воздух, но меня тянуло обратно под воду. Я ужасно устала. Я наглоталась солёной воды. Она обжигала горло и грудь. Я пыталась кричать, махать руками, но голос пропал. К тому же я думала, что на пляже всё равно никого нет.
Таша нахмурилась.
— Я столько всего чувствовала. Никогда прежде у меня не было сразу столько эмоций. Я страшно боялась. Злилась. Грустила. Я думала, что меня бросили, забыли. Почему никто не искал меня? Почему никто не заметил, что я не вернулась в дом дяди Геннадия с остальными ребятами? Впервые мне было так одиноко. Могучий океан швырял меня словно щепку. Я ощущала себя совершенно беспомощной.
Лис сильнее прильнул к ногам Таши своим тёплым телом. Девочка замолчала, чтобы немного успокоиться. А потом нарисовала крошечную фигурку, лежащую на берегу моря.
— Я и сама не знаю, как спаслась. Я сражалась с волнами, и, наверное, одна из них выбросила меня к берегу. Я поняла, что почти на пляже, и отчаянно, изо всех сил поплыла вперёд. Когда ноги коснулись песка, меня охватила надежда — такая, что меня едва не подняло над водой. Я шла, брела, ползла и наконец добралась до пляжа. Я без сил упала на песок. Я дрожала от холода, кожу жгло. И тут раздались знакомые голоса. Они звали меня по имени. Мама, папа, тётя Катя, двоюродные братья и сёстры, друзья… Я так обрадовалась: меня всё-таки не забыли! Я с трудом встала и попыталась крикнуть, что я здесь, но изо рта лишь потекла вода. А мама всё равно то ли увидела, то ли услышала меня. Она подбежала ко мне, тепло обняла. Потом подоспел папа и укутал меня в плащ.
По замёрзшим щекам Таши полились горячие слёзы облегчения. Она нарисовала, как мама уносит её с пляжа на руках. Рядом шли папа, тётя Катя и дети.
— Все очень за меня переживали, — прошептала Таша. — Ребята не заметили, что ушли с Края Клешни без меня. Дорога до дома дяди лежала через песчаные дюны. Шли они долго, а в суматохе праздника не сразу поняли, что меня нет. А потом все искали меня среди дюн и на пляже. Две сестры побежали в галерею и привели моих родителей. А дядя Геннадий отправился в море на лодке.
Таша нарисовала, как к Краю Клешни плывёт лодка.
— Если бы я не вошла в воду, дядя Геннадий бы забрал меня с мыса. Но я же не знала, что он уже плывёт за мной…
Девочка замолчала, снова коснулась шрама и вздохнула. Она всегда так сердилась на всех, когда вспоминала об этом дне. Злилась на ребят — ведь они оставили её одну. На взрослых — они так поздно заметили, что её нет. На себя — за невнимательность и неосторожность.
Однако теперь, рассказывая обо всём Аляне, Таша ощутила лишь облегчение. Она посмотрела на свои рисунки: мама и папа держали её на руках, а рядом шли родные и близкие люди. Таша поняла: на самом деле она была не одна. Те, кто любит её и заботится о ней, искали её. Таша избежала худшего не только своими силами — ей помогли близкие.
Девочка поняла, что больше не хочет сердиться. Злость так долго сидела у неё в груди, обжигала, словно уголёк. Пора было отказаться от неё.
— Родители унесли меня домой… — продолжила Таша.
Она нарисовала домик у моря, а над ним — месяц.
— Они помогли мне помыться, обработали порезы и царапины, перевязали рану на голове. Они принесли мне тёплую похлёбку и хлеб, укутали меня в одеяла и обнимали. Они просили рассказать, что со мной случилось и как я себя чувствовала. Но мне было сложно передать эмоции словами. Иногда мне кажется, что никакие слова не могут выразить все чувства человека. Мне было обидно, страшно. А ещё я о многом жалела. Будь я внимательнее, я бы раньше заметила, что другие ребята ушли и начался прилив. В конце концов я решила, что зря пошла на Край Клешни. Я пообещала себе быть осторожной: ходить только туда, где безопасно, и больше не гулять с друзьями, двоюродными братьями и сёстрами. Родные пытались мне помочь, но я уже не могла никому доверять.
Таша крепко обняла себя, спасаясь от холода и растущей в душе боли.
— Родители поняли мои чувства. Они сказали, что пережитое мною кошмарно. И возможно, понадобится время, чтобы ужас отпустил меня и я снова стала собой. Но… прошло уже больше года. Я всё ещё другая. Порезы и царапины зажили, но в моей душе будто что-то сломалось. Страх никуда не исчез, а, наоборот, только вырос. Теперь я постоянно всего боюсь.
Таша подняла взгляд и уставилась на покрытую льдом стену. Глаза жгло.
— Я боюсь воды, туч, острых камней, мокрого песка. Меня пугают и одиночество, и люди. Мне страшно заводить друзей: вдруг они забудут обо мне и бросят? Я боюсь всего так долго, что разучилась жить по-другому.
Таша закрыла блокнот и убрала его в карман. Она не знала, как изобразить огромный страх в душе. Он был таким гигантским, что отнял у девочки все её любимые занятия. Она больше не могла исследовать пляжи и бухты в Сольвике, разглядывать небольшие водоёмы меж камней, купаться, играть с друзьями, двоюродными братьями и сёстрами. С тех пор как Таша переехала на ферму дедушки, до встречи с Аляной она не покидала её — хоть и мечтала гулять по лесу и горам. Девочка избегала Клару и Мику, которые хотели с ней дружить. В глубине
