Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

континента. «Один аспект существующей ситуации», на которой он и сосредоточил свое внимание, «касается Греции и Турции». Трумэн обратится к Конгрессу с просьбой, чтобы тот предоставил для помощи Греции и Турции 400 млн долларов в течение периода, заканчивающегося 30 июня 1948 г. «В дополнение к деньгам, я прошу, — добавил Трумэн, чтобы Конгресс разрешил отправку американского гражданского и военного персонала в Грецию и Турцию по просьбе этих стран, чтобы помочь в задачах государственной модернизации и ради наблюдения за использованием финансовой и материальной помощи». Помимо просьб, пространно мотивированных угрозой национальной безопасности этих государств со стороны не названных прямо тоталитарных режимов, Трумэн сделал и более широкую заявку: «Народам многих стран мира недавно навязали тоталитарные режимы против их желания. Правительство Соединенных Штатов делало частые протесты против политики принуждения и запугивания, в нарушение Ялтинского соглашения, в Польше, Румынии и Болгарии». «Мы должны, — продолжал он, — поддерживать свободные нации, их демократические учреждения и их национальную целостность против агрессивных поползновений со стороны тоталитарных режимов, подрывающих мир во всем мире путем прямой или косвенной агрессии и, следовательно, и безопасность Соединенных Штатов». Обращение Трумэна было поддержано Конгрессом, и западный блок вскоре получил мощные редуты на юге. Греция в рамках программы помощи получила 300 млн, а Турция — 100 млн долларов. Военно-политический дрейф этих стран в сторону западного блока приобрел необратимый характер.

Гарри Трумэн

1940-е

[Из открытых источников]

5 июня того же года госсекретарь США Дж. Маршалл выступил в Гарвардском университете с речью, в которой дал обоснование своего знаменитого плана экономического восстановления Европы. Последствия полного упадка деловых структур Европы для экономики Соединенных Штатов «всем должны быть очевидны», — заявил он. «Логично, что Соединенные Штаты должны сделать то, что в состоянии сделать, чтобы помочь в стабилизации мировой экономики, без которой не может быть никакой политической стабильности и никакой уверенности в мире. Наша политика направлена не против какой-либо страны или доктрины, — явно адресуясь к Сталину, сказал он, — а против голода, нищеты, отчаяния и хаоса». В завершение Маршалл пообещал: «Правительства, политические партии или группы, которые пытаются увековечить человеческую нищету для того, чтобы получить политические или иные дивиденды, столкнутся с противодействием Соединенных Штатов»[117]. Адресат и этой инвективы читался так же легко, как и предшествующее восклицание американского госсекретаря.

Провозглашение плана Маршалла поначалу вызовет всплеск интереса со стороны советского руководства. 19 июня Москва получила ноту британского и французского правительств с предложением созвать совещание министров иностранных дел трех стран, чтобы обсудить проблемы, возникающие в связи с американскими предложениями[118]. Совещание министров состоялось в Париже. Советская делегация 21 июня получила из Москвы директивы Политбюро, «перво-очередной задачей» в которых было названо «получение информации о характере и условиях предполагаемой американской экономической помощи Европе». На практическую заинтересованность участвовать в этой программе указывает такой, например, пассаж: «При возможном определении принципов и распределения помощи со стороны Соединенных Штатов Америки между европейскими странами советская делегация должна иметь в виду, что при этом должны быть приняты во внимание вклад тех или иных стран в дело победы над общим врагом, а также понесенные жертвы и причиненные разрушения»[119]. Первой страной, стоявшей в этом ряду, был без сомнения Советский Союз.

Поскольку на 12 июля было запланировано открытие уже «большой» Парижской конференции европейских стран, то 22 июня Молотов направил телеграмму президенту Польской Народной Республики Б. Беруту, председателю правительства Чехословацкой Республики К. Готвальду и председателю правительства Федеративной Народной Республики Югославия И. Б. Тито: «Мы приняли приглашение Англии и Франции об участии СССР в совещании трех министров по вопросам помощи европейским странам со стороны США». Молотов рекомендовал, чтобы «дружественные союзные страны» проявили «инициативу по обеспечению своего участия в разработке указанных экономических мероприятий и заявили свои претензии…»[120]

Не пройдет и двух недель, как советская позиция кардинально изменится. В этом временно́м промежутке в Париже состоится шестидневное совещание министров иностранных дел СССР, Великобритании и Франции. По его итогам 5 июля советское правительство выступит с заявлением, которое было направлено правительствам 16 европейских государств (и на западе, и на востоке континента), давших свое предварительное согласие участвовать в плане Маршалла. Дипломатическими представителями Союза ССР заявление будет передано адресатам в официальном порядке 9–10 июля.

Работа совещания, гласило советское заявление, показала, «что ни об условиях кредита, ни об его размерах, ни о реальности кредита США не дают пока никаких сведений, причем неизвестно, пойдет ли Конгресс на предоставление такого кредита и на каких именно условиях». Советское руководство усмотрело в претензиях США создать Руководящий комитет для составления экономической программы и определения ресурсов европейских стран «желание вмешаться во внутренние дела европейских государств, навязать им свою программу, затруднить им сбывать свои излишки туда, куда они хотят, и, таким образом, поставить экономику этих стран в зависимость от интересов США»[121].

В тот же день, когда был одобрен текст заявления, советское руководство начало кампанию давления на своих сателлитов. Так, чехословацкий премьер и «по совместительству» лидер компартии ЧСР Клемент Готвальд получил телеграмму ЦК ВКП(б), в которой «чехословацкие товарищи» извещались о неучастии советской делегации в Парижской конференции, но дружественным Советскому Союзу странам рекомендовалось «послать туда свои делегации, с тем чтобы на самом совещании показать неприемлемость англо-французского плана, не допустить единогласного принятия этого плана и потом уйти с совещания, уведя с собой возможно больше делегатов других стран…»[122] Готвальд экстренно вылетел в Москву во главе чехословацкой делегации и 9 июля был принят в Кремле Сталиным, компанию которому составил Молотов. Сталин сообщил о новом изменении в подходах: «Мы думали сначала, что лучше дать совет поехать на это совещание и там на месте сорвать его, и потом на основании полученных материалов от наших послов убедились, что под ширмой кредитной помощи Европе организуется нечто вроде западного блока против Советского Союза. Тогда мы решили твердо и сказали свое мнение всем, что мы против участия на этом совещании 12 июля 1947 г.». Советский вождь выразил удивление тому факту, что «чехословацкие товарищи» решили участвовать в этом совещании, тогда как «для нас это вопрос дружбы Советского Союза с Чехословацкой Республикой. Вы объективно помогаете, — сгущал краски Сталин, — хотите Вы этого или нет, но помогаете изолировать Советский Союз… Вам необходимо отменить свое решение, надо отказаться от участия на этом совещании, и чем скорее Вы это сделаете, тем будет лучше». Во время встречи обсуждались и другие вопросы, но завершая ее, «тов. Сталин, зафиксирует стенограмма, напоминает Готвальду и всем членам