Сны Бонго - Анастасия Игоревна Строкина
Сначала Лумузи высунула мордочку из норы, огляделась, сверкнула глазом и шепнула сестре с белкой:
– Чисто! Выходим!
Они тихо-тихо выбрались из норы, вытащили перо и отправились в сторону Бабаджайда, не зная ещё, дойдут ли до него или рогатый ворон увидит их раньше. Прячась за камни, отдыхая в корнях, осматриваясь с каждым вдохом, шаг за шагом они двигались к заветному дереву – в сторону яркой звезды, которая всегда сияла над ним. И по очереди они несли в зубах чёрное перо Лиридоны.
Едва касаясь земли
Призрак лошадиной голубой антилопы, едва касаясь сухой травы, плыл по ночной саванне. И это был первый раз, когда зверь из небесной саванны спустился в саванну земную. Здесь она когда-то бегала по зелёным равнинам, здесь когда-то бродили её предки, и жевали самую высокую траву, и поводили длинной шеей с жёсткой маленькой гривой.
Озумэйр – так звали голубую антилопу. И жила она здесь несколько столетий назад.
«Озумэйр», – пел для неё ветер в цветах акации.
«Озумэйр», – шептала ей река, в которой отражались летящие над водой древесные утки и нильские гуси.
«Озумэйр», – нежно звала её земля, когда, набегавшись на высоких ногах, голубая антилопа ложилась в тени большого дерева.
Озумэйр – так звали последнюю голубую антилопу на земле.
Она ушла в небесную саванну не от болезни, не от старости, не от голода. Но её болезнью, её старостью, её голодом стал человек. Чужой, далёкий, нездешний. Ему просто понравились антилопьи рога, похожие на сабли, ему просто хотелось похвастаться редкой добычей. Он и не знал, что стреляет в последнюю голубую антилопу, что другие охотники – такие же нездешние, как он, – убили всех сородичей Озумэйр – ради рогов, из-за необычного цвета кожи, из любопытства. Он и не знал, что люди, живущие в этих краях тысячи и тысячи лет, верили в тайную силу голубых антилоп, в то, что они посланники другого мира, невидимого нам. Что они хранители небесной тайны, и потому цвет их шкуры так напоминает цвет небосвода. Эти люди – необычный народ сан – называли Озумэйр своим божеством. Они собирались у хижин из дерева и пальмовых веток, били в тамтамы, и в каждом ударе звучало: «О-зу-мэйр! О-зу-мэйр!»
Но однажды антилопа услышала другой удар – странный звук: быстрый, глухой и звонкий одновременно. Страшный звук, который забрал у неё жизнь.
«Пф-ф!» – и пуля пробила её голубоватую кожу, и капли крови упали на зелёную траву. Ноги антилопы подкосились, она рухнула на землю у корней старой акации. Озумэйр не поняла, что случилось, и ещё долго смотрела на небо, но уже не различала ни птиц, ни облака – только яркое солнечное пятно, которое становилось всё шире, разливалось по всей саванне и даже по её телу и обжигало, обжигало. Ей стало трудно дышать, но она не закрывала глаза, как будто зрение связывало её с жизнью. Она жадно глотала воздух, думала, что в нём было волшебное исцеление от того непонятного, страшного, что с ней произошло.
Озумэйр попыталась встать, но силы окончательно оставили её. Обжигающий солнечный свет померк, и тут же стало темно, и она уже ничего не видела, и уже ничего не связывало её с жизнью. «Поем ли я ещё высокую траву? Самую высокую на свете траву?»
Последняя голубая антилопа покинула своё длинноногое тело и, не глядя на него, не глядя на охотника, довольного, что вернётся с такой редкой добычей, побежала над землёй выше и выше, на север, туда, где за горизонтом начиналось царство небесной саванны. Но следы Озумэйр – длинноногого божества древнего народа – навсегда остались на ладонях земли, стали её линиями, а о том охотнике никто не вспомнит, его имя давно сделалось пылью.
Там, в небесной саванне, Озумэйр забыла о боли и страхе: там звери ничего не боятся – ни людей с ружьями, ни голода, ни друг друга. И всё у них есть, и ничего им больше не нужно.
Только в этом мире нет солнца – такого, как в мире живых людей и зверей, а тепло и свет им дарит Бабаджайд. Его ветви тянутся вверх и там, в высоте, становятся лучами, которых живые не видят, не чувствуют их тепла. Но для обитателей верхнего мира нет ничего важнее этого тепла и света: без такой заботы дерева в небесной саванне наступит вечная ночь и вечная зима.
И когда рогатый ворон Абубакарр вздумал воровать силу древнего Бабаджайда, свет в небесной саванне стал меркнуть, тепло – таять. Звери замерзали, и печаль поселилась в небесной саванне. Ещё немного – и у баобаба совсем бы не осталось сил согревать надземных животных. Нет, они бы не погибли от холода – ведь они и так неживые, но мучения их сделались бы невиданными, и никогда бы уже они не согрелись и от рогов до копыт, от усов до когтей покрылись бы густым, вечным инеем.
И тогда Верховный Бородавочник созвал зверей на всенебесный совет и сказал:
– Сегодня ночью злодейский ворон в третий раз прилетит к баобабу. Сегодня ночью он заберёт у нашего дерева силу корней. И тогда мы все пропадём, и тогда мы все навеки окажемся в холоде и темноте. Есть только один способ спасти небесную саванну: спуститься на землю и привести этого ворона к нам. Но только по его воле! И чтобы он сам вернул баобабу то, что взял у него. А иначе дерево потеряет свою силу навсегда. Поэтому одному из вас позволено будет явиться в мир живых на одну ночь. И за эту ночь привести к нам злокрылого ворона. А если не получится, то готовьтесь к вечной зиме и вечному мраку!
Звери небесной саванны всполошились: кого же отправят на землю? Кто окажется избранным? Ведь никому из небесных животных нельзя спускаться в мир живых. А многим из них хотелось бы хоть ненадолго оказаться в земной саванне, взглянуть на пастбища, где они искали еду, на деревья, под которыми спасались от зноя, на реки с самой вкусной водой. Одни мечтали увидеть своих потомков, другие – отомстить обидчикам, оставшимся на земле. Третьи и вовсе просили: «Только бы не я!» – так страшно, так горестно им было среди живых, что они ни за что на свете не хотели бы вернуться, пусть даже на одну ночь. А голубая антилопа Озумэйр ни о чём таком не думала. Если она и хотела бы ненадолго вернуться на землю, то только для того, чтобы снова почувствовать, будто она до сих пор жива и принадлежит этой неспокойной саванне, и долго-долго жевать траву под тёплым дождём. Тут, над землёй, она грустила о любимой сочной высокой траве, вкус которой и был самой жизнью.
Верховный Бородавочник вышел вперёд и торжественно объявил:
– Итак, это сложное задание я поручаю… поручаю… – Он уверенно посмотрел на зверей и произнёс: – Озумэйр.
Звери переглянулись. Кто-то опечалился и забил копытом, кто-то, наоборот, обрадовался, что ему не придётся связываться с рогатым вороном.
– Озумэйр, – продолжил Бородавочник, – самая быстрая из нас. На таких длинных ногах она до рассвета домчится до земли. И там она встретится с ужасным и безжалостным вороном. – Он посмотрел на Озумэйр. – Только помни: всё нужно успеть до восхода! Ни один житель небесной саванны не должен смотреть на солнце, иначе он тут же рассыплется в пыль и рассеется по ветру!
– Стойте! – послышался вдруг тихий голос. Это Лиридона, подруга рогатого ворона, подлетела к голубой антилопе. – Не так ужасен мой Абубакарр, как говорит Верховный Бородавочник. Он благородный ворон, а не дикий воришка! Вот, отдай ему моё перо – и тогда он сам прилетит в небесную саванну. Скажи ему, что Лиридона ждёт его.
Голубая антилопа не могла взять перо: у неё не было ни крыльев, ни пальцев. И тогда Лиридона приклеила своё перо к голове Озумэйр на липкую воронью слюну.
– Не забудь про перо! И вернитесь до рассвета! Я не хочу, чтобы мой Абубакарр превратился в пыль! – каркнула Лиридона и улетела прочь. С тех пор как её разлучили с вороном, она ни с кем не общалась.
Озумэйр поклонилась Верховному Бородавочнику
