Хроническое искусство. Влияние болезней на великие картины - Татьяна Кирсанова
Пожалуй, это одно из самых убедительных изображений ревматоидного артрита в живописи. Как известно, болезнь начинается постепенно, на начальном этапе поражаются мелкие суставы кисти (фаланг пальцев), все больше и больше ограничивая движения. Очевидно, служанка продолжала работать, преодолевая утреннюю скованность.
Считается, что ревматоидный артрит – болезнь древняя. Ее следы обнаружили на останках индейцев доколумбовой Америки, которые предположительно жили в 4500 году до нашей эры. В «гинекологическом» папирусе известного врача Древнего Египта Кахуны описаны многочисленные ревматологические симптомы, встречающиеся у женщин, поражающие «все части тела / каждую часть тела», при этом «каждую часть тела как будто бьют», поражаются симметрично «две ноги» или «руки», причем даже на руках вовлеченными оказываются одинаковые «стороны». Эти боли сопровождаются «страданиями в полостях двух глаз, влагалища, свода головы и во рту». На самом деле такое сочетание симптомов не очень похоже на ревматоидный артрит, скорее, оно предполагает реактивный гонококковый артрит. Но в любом случае описание Кахуны подтверждает, что про ревматические болезни знали с древних времен и даже каким-то образом пытались их систематизировать.
Первое же описание ревматоидного артрита как самостоятельной нозологической единицы (тогда его назвали первичной астенической подагрой – la goutte asthénique primitive) было сделано всего два столетия назад французским врачом Ландре-Бове, в 1800 году. Тем не менее множественные изображения различных деформаций суставов в Средние века, в период, когда инфекционные заболевания встречались намного чаще, позволяют предположить, что уже не только врачи, но даже художники хорошо знали ревматоидный артрит.
Сколько прожила служанка и что с ней было дальше? Эта информация до нас, увы, не дошла. А вот трагическая судьба главного героя картины Якоба Йорданса и его дочери доподлинно известна. Сам Йорданс умер в октябре 1678 года от загадочной антверпенской болезни (секрет ее до сих пор не открыт, «английский пот», zweetziekte или polderkoorts по-голландски), от которой в тот же день погибла и жившая в доме отца его незамужняя дочь Элизабет. От момента начала болезни до смерти прошли всего лишь сутки. Эта инфекция неясной этиологии часто заканчивалась смертельным исходом в течение нескольких часов с момента появления первых симптомов. Она несколько раз «прошла» по Европе, каждый раз унося до половины населения. Болезнь начиналась с озноба, головокружения и головной боли, а также сильных мышечно-суставных болей. Через несколько часов присоединялась лихорадка и сильнейший пот. Характерным признаком болезни была сильная сонливость, часто предшествовавшая наступлению смерти после измождающего пота: считалось, что если человеку дать уснуть, то он уже не проснется. Так и случилось с Йордансом и его дочерью.
Отец и дочь были похоронены вместе, под одной надгробной плитой на протестантском кладбище в Путте – там же, где ранее была похоронена жена художника Катарина. Через год после смерти Йорданса его сын внес щедрое пожертвование для детского дома для девочек. По всей видимости, это предполагало завещание художника, который славился своей добротой. Хотя текст завещания был утерян, до нас дошли множество других документов, подтверждающих его милосердие и уникальную по тем временам способность к состраданию. Скорее всего, и служанка, увековеченная на семейном портрете, потеряв возможность работать, не осталась без помощи семьи художника.
Ян Стен, «Больная и врач»
Врач прощупывает пульс на запястье девушки. Голова ее лежит на подушке, взгляд устремлен куда-то вдаль, а левая кисть безвольно покоится на пышной юбке из дорогой атласной ткани… Перед нами – один из излюбленных сюжетов малых голландцев. К нему не раз обращался художник Ян Стен, признанный мастер бытового жанра, которого также называли «искусным художником-повествователем» за обилие мелких деталей. Ян Стен, владелец пивоварни и небольшого постоялого двора, славился юмором и жизнерадостностью.
Яркий цвет юбки и голубая накидка героини придают картине ощущение света, да и сама барышня кажется слишком молодой и румяной, чтобы казаться больной. Возможно, она только что оправилась от обморока. Об этом повествует деталь на картине: на полу стоит глиняная миска, из которой торчит полуобгоревший шнурок. А нам известно, что запах сжигаемой шерстяной нити, голландский «нашатырь» – испытанное народное средство для приведения в чувство после обморока. На первый взгляд сюжет может показаться обычным – это визит врача к пациентке, но при ближайшем рассмотрении можно найти множество признаков, выдающих комичность ситуации. Картина – яркий пример голландской традиции XVII века, когда на полотне изображался шарлатан и влюбленная девушка. Эти повторяющиеся детали – юная румяная пациентка, доктор в нелепой театральной одежде, кровать под балдахином, грелка и горящие угли, погасшая свеча, символизирующая, по всей видимости, угасшие чувства возлюбленного, – позволяют предположить, что девушка «больна» любовной болезнью. Ян Стен неоднократно обращался к этому сюжету, как и многие его современники в Лейдене. На одной из своих картин, названной «Медицинский визит», художник изобразил героиню с вложенной в безвольно висящую руку запиской, на которой ясно читается: «Там лекарство не поможет, где замешана любовь». Тот же намек Ян Стен умело вплел в сюжет картины «Больная и врач».
Весельчак и балагур Ян Стен учился в Лейденском университете, который был известен своими выдающимися врачами, такими как, например, доктор Николас Тульп. В то время в Голландии еще не существовало понятия «больница», и, как правило, бедные люди, желающие посетить врача, и те, у кого не было личного доктора, получали помощь от цирюльников или странствующих шарлатанов. Беременных или рожениц обычно осматривали акушерки, а не врачи. Но, безусловно, для зажиточных горожан врачи открывали двери своих домов, а иногда – правда, только в экстренных случаях, – посещали своих пациентов. Но бывают ли случаи более экстренные, чем страдания от любви?
Сюжет, изображавший визит врача к мнимой больной, был довольно популярен и востребован у коллекционеров произведений искусства XVII века. Искусствоведы утверждают, что среди них многие были докторами, получившими образование в Лейдене. Им очень нравился такой гротеск. Но, как известно, врачи – народ привередливый. Скорее всего, это в угоду им художник подчеркнул одной медицинской деталью то, что девушка страдает именно от любви.
Будучи талантливым рассказчиком, Стен не только не упускает случая передать любовные переживания, но и обращает внимание искушенных в медицине зрителей на небольшую странность в изображении левой кисти девушки, а именно на воспаленный сустав указательного пальца. Конечно, румяная барышня могла страдать туберкулезным моноартритом или даже ревматоидным артритом, для которого, правда, характерна симметричность поражения. Но с учетом общего любовного контекста более вероятно, что у девушки развился реактивный артрит вследствие инфекции, передающейся половым путем. Об этом косвенно свидетельствует и гиперемия верхнего века, указывающая на конъюнктивит или иное поражение глаз.
Реактивный
