Виктор Черномырдин: В харизме надо родиться - Андрей Вячеславович Вавра

[ГА РФ. Ф. 10200. Оп. 4. Д. 2080. Л. 8]

Постановление Правительства Российской Федерации «О дальнейших мерах по государственному регулированию инфляционных процессов и частичном изменении постановления Правительства Российской Федерации от 31 декабря 1992 г. “О государственном регулировании цен на отдельные виды продукции и товаров”». 18 января 1993

[ГА РФ. Ф. 10200. Оп. 4. Д. 2080. Л. 1–1 об.]

Будем отменять постановление! – воскликнул премьер-министр, который потом на моих глазах спустя несколько лет на заседании правительства запальчиво произнесет: – Занимались монетаризмом – и будем заниматься!»

Самым интересным и поучительным было то, что, разобравшись, ЧВС собирался тут же отменить свое постановление. И уже пришлось его уговаривать подождать месяц-другой, а там потихоньку, без шума и отменить. Негоже власти признаваться, что допустила такой ляп. Правительство – власть! – не должно признаваться в своих ошибках. Что будет говорить оппозиция? Это же удар по его авторитету! Премьер должен сохранить лицо.

Но эти аргументы ЧВС не воспринимал. Совершенно! Раз совершил ошибку, должен ее признать и сразу исправить. А кто что скажет или подумает – ему это было совершенно безразлично. Если допущена ошибка, если решение вредит делу, о каком еще авторитете можно тут рассуждать!

«Его помощники говорили: вы только что выпустили. Через месяц-два отмените. Нет, говорит, отменяем сейчас. Если он понимал, что делает правильно, его свернуть абсолютно было невозможно. Сколько народу на него нападало, в Думе наезжали, но, если он в чем-то разобрался, вник, его свернуть было абсолютно невозможно. Очень умел отстаивать свою точку зрения», – считает Уринсон.

18 января 1993 года это постановление было отменено.

ЧВС быстро признал, что с наскока так решать вопросы в масштабе страны, всей экономики оказалось неправильным. Можно дров наломать. И с головой погрузился в учебу.

При этом он присматривался к молодым реформаторам. Чувствовал, что в чем-то они ориентируются лучше, чем он. Еще доверял людям, которые, обещав, – обязательно сделают. Такими были Вавилов – замминистра финансов – и, конечно, Чубайс, отвечавший за приватизацию.

* * *

В тени этого скандального постановления оказались другие постановления и действия ЧВС. Они прошли достаточно тихо и незаметно, однако для ЧВС были принципиально значимы.

Первые шаги ЧВС принято рассматривать в рамках реформаторского дискурса: он много чего не знал и не понимал и поэтому сразу стал делать ошибки. Но есть и другой ракурс. Ведь про что все эти первые постановления? Про защиту тех, кто больше всего пострадал от реформ.

ЧВС привнес в реформы эмоциональную и социальную составляющие. Потому что за экономическими указами видел людей.

Первые постановления ЧВС – разъяснение его отношения к философии реформ. Все они (кроме постановления по праворульным машинам) должны были снизить издержки преобразований для тех, по кому они ударили больнее всего, – малообеспеченных слоев населения, студентов, научных кадров. Фактически спонтанная реакция, иллюстрирующая его расхождение с гайдаровской командой. Реформы необходимы, но они должны также включать заботу о гражданах, испытывающих трудности в связи с кардинальной перестройкой экономики.

Это осталось без внимания. Все со злорадством стали обсуждать его экономическую безграмотность. Да, здесь ЧВС допустил ошибку – если рассматривать это решение под экономическим углом. Но вот в плане идеологии он был последователен. Первыми своими шагами в должности премьера ЧВС попытался переставить акценты в экономической политике правительства. Во всяком случае, заявить о них.

Виктор Степанович с определенным даже вызовом пишет о тех первых постановлениях правительства, «которые откладывать не имел права», постановлениях, решавших вопросы, отложенные как не первоочередные правительством Гайдара, озабоченным более стратегически важными проблемами экономических реформ:

«16-го подписал постановление: учащиеся средних специальных учебных заведений, студенты и аспиранты могут раз в год пользоваться пятидесятипроцентной скидкой на транспорт. Так было при Союзе, и это было нормально и естественно.

22 декабря мной был утвержден перечень научно-исследовательских учреждений, освобождаемых от налога на имущество».

* * *

Каждое распоряжение ЧВС рассматривалось под микроскопом – рыночное ли оно или не рыночное? Относится ли Черномырдин к когорте реформаторов или наоборот?

Если отступления Гайдара от реформаторского курса считались вынужденными, – его загнали в ситуацию, когда он ничего поделать не мог, – то отступления ЧВС от этого курса – подтверждение его недостаточно твердой приверженности реформам. Его неверного идеологического настроя.

Но в общем ЧВС достаточно быстро нашел общий язык с реформаторами, хотя недоверие к нему у демократической общественности не проходило долго. Когда же его действия вызывали одобрение, то это походило на такое несколько высокомерное похлопывание по плечу: молодец, сообразил наконец, что надо делать. Выучился. Но, скорее всего, это грамотные советчики подсказали.

Говорит Борис Федоров[4], заместитель премьера, которого ЧВС, прислушавшийся к рекомендациям Гайдара, сразу пригласил в правительство: «Вначале господин Черномырдин был в состоянии полного недоумения, что такое экономическая политика при рыночной экономике… И первые полгода он, естественно, не понимал, что нужно делать… По существу, Черномырдин все эти реформы никогда не считал своими. Но как трезвый человек, опытный политик он знал, что, если есть поддержка президента… есть определенная группа людей в правительстве, которые никогда не отмолчатся, а встанут и скажут… Тут уж трудно отойти от реформ. Постепенно к нему пришло второе дыхание, он уже знал многие ходы и выходы, он стал все больше и больше влезать в финансы, пытаясь понять, что там происходит…»

Гонтмахер: «Сначала к нему было отношение недоуменное – какой-то реликт советской эпохи к нам попал. Люди из команды Гайдара тогда говорили: мы ЧВС обучим основам рыночной экономики. Потом эти ребята с ним пообщались и поняли, что он не безнадежен. Много чего он схватывал на лету. Он понимал суть. Чуйка! Он четко понимал, куда ветер дует».

Уринсон: «Реформаторы были рыночниками по образованию, а ЧВС по духу, по опыту. ЧВС, кстати, один из первых, немногих, кого я знаю из советских лидеров, четко понимал, что частный собственник всегда эффективнее, чем государство. Он много проработал в государстве и знал, как государство деньги расходует. Особенно что касается сельского хозяйства. Он был ярый сторонник приватизации земли.

Был такой депутат-аграрий, который по этому вопросу постоянно нападал на ЧВС. А ЧВС ему отвечал: мы в царской России зерно экспортировали, весь мир снабжали хлебом, а в СССР при общественной собственности на землю зерно покупали по 150 млн тонн. Этого при мне больше не будет. Он был ярый сторонник частной собственности в сельском хозяйстве.

Поэтому для него