Феодал. Том 3 - Илья Рэд

— Встань, — прошептала мне Марина.

— А, что? — я повернулся к ней и заметил, как судья смотрит на меня исподлобья.

Повертев головой, я увидел, что окружающие тоже не сводят с меня глаз, и поступил, как просила адвокат.

— Истец, подтвердите свою личность. Назовите полностью ваши фамилию, имя, отчество, дату и место рождения.

— Кхм, — я кашлянул, застыв на месте, но после затянувшейся паузы взял себя в руки и твёрдо произнёс. — Я Черноярский Владимир Денисович, родился в 1796 году, 13 числа месяца апреля, в городе Ростове.

Мне разъяснили мои права и попросили сесть, то же самое произошло и с ответчиком. Мой отец коротко ответил на вопрос судьи и подтвердил, что понимает весь оглашённый ему список. Потом раздался торжественный стук молоточком и прозвучали следующие слова.

— Слушается дело по иску бастарда Владимира Черноярского к барону Дмитрию Черноярскому о признании прав на половину феодального владения и баронского титула. Слово предоставляется истцу.

Я нагнулся к Троекурской, придержав её за локоть, и прошептал:

— Сейчас ты должна поверить мне на слово. Куплены два человека: баронская вдова и капитан гвардии. Остальные кристально чисты.

— Ты уверен?

— На тысячу процентов.

— Вам нужно время на совещание? — строго поинтересовался судья.

— Нет, Ваша честь, — ответила девушка, соображая на ходу. — Я готова.

Марина встала за кафедру для прений, оттуда окинула взглядом аудиторию, посмотрела на сложенную рядом папку с бумагами и, кивнув сама себе, начала своё выступление.

— Милостивый суд, госпожа присяжные! Сегодня мы с вами будем вершить правосудие. Но прежде чем обратиться к статьям закона и сухим параграфам, я попрошу вас вернуться к его основе — к совести. Ибо дело, которое вам предстоит разрешить — это не спор о земельных наделах. Это даже не спор о титуле. Это дело о том, что значит быть отцом. И что значит — быть сыном.

Она вставила небольшую паузу, позволяя её словам повиснуть в воздухе.

— Вам будут предоставлены документы. Вам будут говорить о традициях, о святости рода и о почтении к родителям. И я попрошу вас за каждым этим громким словом увидеть простую, человеческую историю. Историю мальчика, которому едва исполнилось четыре года.

Она демонстративно повернулась ко мне, на мгновение встретившись взглядом, а потом обратилась к присяжным.

— Что вы делали в четыре года? Вас, наверное, баловали няньки, учили буквам, оберегали от сквозняков и страшных сказок. А этого мальчика в четыре года… вывезли из отчего дома и оставили в лесном хуторе. Не для закалки. Не для обучения. Его оставили там, как оставляют вещь, которая не вписывается в интерьер…

Адвокат моего отца, Аристарх Маркович, вклинился с ледяной вежливостью, не вставая с места.

— Протестую, Ваша честь. Госпожа Троекурская подменяет факты эмоциональными метафорами, рассчитанными на жалость, а не на разум. «Вещь», «щенок» — это риторика площади, а не зала суда. Требую призвать её к порядку и обязать придерживаться установленных фактов.

Судья обратился к Марине без особой теплоты.

— Протест частично удовлетворён. Госпожа Троекурская, воздержитесь от излишне образных сравнений. Продолжайте.

Ничуть не растерявшись, Марина спокойно кивнула судье, а затем обратилась к присяжным. Ей тон стал хладнокровным и неумолимым.

— Хорошо. Оставим в стороне щенков. Обратимся к фактам, как того требует мой уважаемый оппонент. Факт первый: В возрасте четырёх лет Владимир Черноярский был изгнан из родового имения. Факт второй: местом его проживания до совершеннолетия стал изолированный лесной хутор. Факт третий: никаких документов, свидетельствующих о наличии приставленных к нему педагогов, врачей или гувернёров ответчиком предоставлено не было.

Она помолчала, давая присутствующим соединить всё в единую картину.

— Итак, господа присяжные, у нас есть ребёнок, изолированный от семьи, от образования, от общества. Как бы мы ни назвали этот акт «заботой», «переменой места жительства» или… Изгнанием — его суть от этого не меняется. Это и есть та самая враждебность, о которой говорит закон.

Присяжные посмотрели друг на друга. Кто-то безмолвно спрашивал: «Как тебе? А ты что думаешь?», но большинство из них ждало продолжения. Сильнее всего расчувствовались женщины, мужчины остались непреклонны.

Жена купца промокнула платком глаза и взглянула на меня самым что ни на есть материнским любящим взглядом. Таким, что даже стало как-то неловко. Как будто всё, что говорила Марина, это не про меня, а про какого-то другого Владимира.

«Одного у неё не отнять — внимание держит и язык без костей».

Я продолжил слушать вместе с остальными. После того как она сделала вид, что перекладывает бумажки, Троекурская снова вышла в центр.

— Но что же делает человек, столкнувшись с такой враждебностью? Он либо ломается, либо становится сильнее. Владимир Черноярский не просто выжил. Он преуспел. И сегодня он требует признать его право на наследство как по рождению, так и по своим деяниям. Ему проложили дорогу труд, талант и верность Российской империи.

Здесь я немного отвлёкся, успев занести в «Картотеку» вышедшего незаметно из зала заседания журналиста. Нужно будет всех проверить, что они знают о моей матери.

— Давайте взглянем на достоинства моего доверителя. Кто он сегодня? Владимир Черноярский — воин, не понаслышке знающий, что такое честь и долг. Как руководитель отряда витязей он очищал Межмирье от чудовищ, неся реальную, измеримую пользу. Его героизм во время экспедиции в «Красный-34» был отмечен ротмистром Оболенским. Вот его свидетельство о доблести истца с подписью и печатью.

Марина передала судье документ и дождалась, пока тот не пройдёт дальше по рукам присяжных. Я заметил, как капитан гвардии задержался на изучении печати, а потом поднял на меня взгляд. Он не подал никаких знаков, но я заметил, что в его глазах и в целом в позе что-то смягчилось. Но это ничего не значило — ему заплатили.

А вот одобрение священника — другое дело. Святой отец довольно погладил бороду, но не спешил на чрезмерное проявление эмоций.

— Владимир Черноярский — первооткрыватель и покровитель учёных. Его сотрудничество с Русским Географическим Обществом и экспедиционным корпусом — не просто строчка в биографии. Благодаря ему были открыты пять новых миров, а также расшифрован язык пигмеев из «Серого-18», что произвело сенсацию в научном сообществе! Убедитесь в этом сами, — она опять поделилась с судом бумагой с печатью и авторитетными подписями.

Вот здесь заинтересовался уже естествоиспытатель. Он даже специально напялил свои болтающиеся на цепочке очки, чтобы получше разглядеть документ, а потом удостоил и меня оценочного взгляда. Губы задумчиво сжались, и он отвернулся.

— Отряд бастарда, — сделала