Критика платонизма у Аристотеля - Алексей Федорович Лосев

d) Наконец, раз Двоица есть именно двойка, то никаких других чисел кроме как через постепенное удвоение и не может получиться из Единого. Платоники же расточают слова, думая, что таким путем можно произвести насилие над своими числовыми принципами и произвести из них все сущее (1091а 5 – 12).

Все это давно знакомые нам аргументы, и они не требуют никакого специального комментария.

Аристотель имеет в виду те же три основные концепции числа, что и в XIII 1:

· «пифагорейскую» (число есть вещь, и вещь есть число),

· «академическую» (идей нет, а принципом бытия является математическое число) и

· Платоновскую (существуют идеи и идеальные числа, а математические числа – «посредине» между идеальными и чувственными).

Таким образом, весь этот третий аргумент может быть выражен так: принципы не могут быть числами, если эти числа понимать как тела, как «самостоятельные» математические и как «самостоятельные», «отделенные» идеальные числа. Короче: принципы не могут быть числами, если эти числа понимать как субстанции (телесные, математические, идеальные). Основное доказательство – то же: принципы – не вне того, чего они – принципы.

4)

Четвертый аргумент, относящийся к учению о принципах, трактует о становлении в сфере вечности. Платонические принципы именно таковы, что они вносят становление в сферу вечности. А это нелепо. Пифагорейцы, – те уже явно оперируют с своими «вечными» принципами как с временными категориями, рассказывая, как Единое привлекло к себе беспредельное и образовало Предел. Это – прямая физика, а не какое-нибудь учение о принципах. В физике его и надо рассматривать. Но физический характер подобных учений не всегда ясен. Так напр., твердо устанавливается, что становление относится к чету, а нечет – вне всякого становления; или говорится, что Большое-и-Малое, для произведения из себя числа, должно уравняться. Это значит, что они неравны, т.е. Неравное раньше Большого-и-Малого как таковых. Другими словами, хронология введена и сюда. След., и тут вовсе нет чисто идеального рассмотрения предмета, а становление внесено в сферу самой вечности (3, 1091a 12 – 4, 1091 29).

– Итак, принципы, как бытие вечное, не должны содержать в себе становления. Аристотель и здесь во власти своей формально-логической стихии. Для него платонические принципы становления есть становящиеся принципы. Но в таком случае он сам подпадает под свое осуждение, потому что его мировой Ум тоже преисполнен энергиями, содержащими весь космос и все, что его наполняет.

5)

Пятый вопрос посвящается рассмотрению Блага и Красоты как принципов (4, 1091a 29 – 5, 1092a 17). Являются ли Благо и Красота принципами или они – более позднего происхождения (1091a 29 – 33)?

Древние мифологи, рисуя свою космогонию и космологию, начинают с принципов более общих, и Благо у них не является вначале. Многих пугает Платоновское Единое, и потому они следуют этим мифологам и не помещают Благо и Красоту вначале. Этим следует возражать, что Благо тут не при чем. Если Единое не может быть вначале, то это еще ничего не говорит о принципности Блага (a 33 – b 3).

Древние поэты, хотя и выставляют на первый план Зевса вместо Ночи и Неба или Хаоса и Океана, но этот Зевс все равно у них получается в результате ряда мифологических периодов. Положительно у них то, что эти принципы, предшествующие Зевсу, трактуются все же как Благо и Красота. Такова «Дружба» Эмпедокла и «Ум» Анаксагора (b 3 – 12).

Наконец, платоники прямо отождествляют свое Единое с Благом, но, в сущности, на первом плане у них все-таки остается Единое, а не Благо (b 12 – 15).

Итак, какой же из двух способов рассуждения нужно признать? Благо и Красота суть ли принципы или это – не принципы, а нечто вторичное и позднейшее? Ответ для Аристотеля ясен:

«Было бы удивительно, если бы первому, вечному и высочайше-самодовлеющему это Первое-в-себе, самодовление в себе и вечность не были бы присущи как Благое» (b 15 – 18).

Но не через Единое он благо, а через благо само по себе. Пусть даже признается это Единое только относительно математических чисел. Все равно отождествление Единого и Блага недопустимо (b 18 – 25).

Если Единое – Благо, то и всякое число – благо. Получается уж слишком много благ (b 25 – 26).

Все идеи – тоже благи. Если идеи – благи только в том случае, когда относятся к благим вещам, то не все идеи, стало быть, субстанции. А если все идеи субстанции, то благость можно приписать, напр., растениям (b 26 – 30).

Кроме того, если Единое – Благо, то противоположный ему принцип будет злом. «Неравное», «Большое-и-Малое» и т.д. – зло. Все – зло, кроме Единого. Числа – участвуют в зле. Зло будет вообще потенцией блага (1091b 30 – 1092a 5).

К этому ряду мыслей надо отнести и отрывок из начала 5-й главы. Нельзя, говорит Аристотель, проводить аналогию между принципами и живой природой в том отношении, что последняя переходит от низших форм к высшим. Другими словами, нельзя мыслить себе принципы, как ряд последовательных эманаций. И в живой природе дело вовсе не обстоит так, что совершенное всегда появляется из несовершенного. Нельзя, напр., сказать, что человек появляется из семени, так как само семя уже предполагает человека (1092a 11 – 17).

– Весь этот отрывок носит характер скорее излагательный, чем критический.

Критических замечаний, собственно говоря, три:

1) если Единое – Благо, то все числа – благи;

2) если идеи – благи, то они не для всего; и

3) если Единое – Благо, то второй принцип – Зло.

Все три замечания основаны, как это легко заметить, на обычных Аристотелевских недоразумениях.

В первом аргументе предполагается, что Единое есть единица, первое число натурального ряда, в то время как оно имеет у Платона очень отдаленное отношение к этому.

Второй аргумент игнорирует диалектику меона и переход от идеи к вещи.

Третий аргумент не страшен для платонизма потому, что он там предусмотрен. В «Тимее» материя действительно трактуется как «трудный и темный вид», как начало «случайности» и т.д.

– Итак, по Аристотелю, среди принципов первое место занимает Благо и Красота.

6)

Шестой пункт опять возвращает нас к проблеме происхождения идеальных чисел (5, 1092a 21 – b 8). Третий пункт, как мы помним, тоже касался чисел (2, 1090a 2 – 3, 1091a 12). Но там шла речь о числах в общей форме,