Таинственные дневники Лиса Корнелия - Микаэль Брюн-Арно
— Ах, хотел бы я это знать, — ответил Фердинанд и воздел лапы к небу. — Совершенно точно, что ждать не имеет смысла, думаю, что сегодня вечером омнибуса не будет.
Увы, Фердинанд был прав. Когда омнибус нашей памяти уезжает, забрав с собой наши самые дорогие воспоминания, он очень редко возвращается, чтобы вернуть нам то, что увёз.
Итак, хотя тяжёлые корзинки оттягивали лапы, а важная задача ещё не была выполнена до конца, дядя с племянником подхватили крота под лапы и направились к жилищу бабушки. Они надеялись, что Руссо тоже придёт туда, и тогда они смогут успокоить его — ведь он наверняка чувствовал себя виноватым, что потерял отца, и беспокоился за него.
Они добрались до норы Сильвестины как раз, когда солнце, уставшее целый день подсвечивать золотом листву грабов и каштанов, исчезло за горизонтом. Это жилище отличалось от всех других, потому что и сама бабушка была вовсе не похожа других лисиц. С юных лет она привыкла считать, что каждое существо должно нести ответственность за след, который оно оставляет в этом мире, и что следует разумно тратить свои силы и возможности. Именно поэтому Сильвестина вела весьма упорядоченный образ жизни, и всё, что она ела, являлось продуктом её собственного труда. На первом из трёх холмиков, образовывавших крышу её норы, она устроила грядки на сваях, чтобы избежать застоя воды, и чтобы овощи получали достаточно солнечного света. Сейчас, в начале осени, на каждой грядке можно было найти какие-то плоды: последние помидоры, зелёную фасоль, мясистые баклажаны. На втором холмике росли фруктовые деревья. Наконец, над последним холмиком возвышался резервуар для дождевой воды, благодаря которому старая лиса могла поливать свой огород, утолять жажду и принимать душ. Не приходилось сомневаться, что бабушка умела возделывать свой сад! Но в этой жизни, заполненной тяжким трудом, больше не было места для её супруга, Лиса Корнелия.
— Хм-м, пахнет пирогом с голубикой и орехом-пеканом, — радостно воскликнул Фердинанд, когда они остановились перед дверью в форме арки.
— Ну и ну, да у вас настоящий талант, Фердинанд! — ответил Бартоломео под впечатлением от великолепного обоняния старого крота.
— О, это ерунда! Кстати, позволю себе заметить, что в правом кармане ваших брюк лежит шоколадный трюфель. На вашем месте, я не стал бы его есть.
— Ёлки-иголки! Это та шоколадная конфета, которую дедушка дал мне перед последним Рождеством! Вот где она была! Э-э-э-эх!
— Это вы, ребятки! — закричала Сивестина, открывая дверь своей подземной хижины. — Вот ведь радость! А я как раз собиралась пойти принести ведро воды и полить спаржу, она совсем увял. Но, что это, репка-сурепка! Руссо! — позвала она, заметив растрепанную голову Фердинанда. — Посмотри-ка, кто тут! С ними пришёл и твой папенька-шутник!
— Здравствуй, бабушка, — проговорил Арчибальд, заключив её в объятия. — Надеюсь, папа предупредил тебя о нашем приходе? Ну вот, а с нами ещё один неожиданный гость. Мы его, можно сказать, нашли. У тебя всё в порядке?
— Всё отлично! Вы как раз вовремя, мои милые! Пирог почти готов, но нужно ещё немного…
— Папа! — перебил её Руссо, бросившийся к Фердинанду, а тот всё никак не мог взять в толк, почему этот совершенно незнакомый ему молодой зверёк так радуется его появлению.
— Бедолага целый день разыскивал отца по всему лесу. Стоило ему отвлечься, чтобы зашнуровать ботинки, как Фердинанд исчез, и он так и не смог его найти! Заходите же, мои крошечки! У вас, должно быть, уже подвело животы от голода!
Быть может, Сильвестина в фартуке с пышными оборками, надетом поверх платья в розовую и белую клетку, не производила впечатления серьёзной дамы, однако её имя было хорошо известно всем почитателям гастрономической литературы, ибо вот уже тридцать лет она издавала еженедельный журнал для зверей-любителей вкусно поесть — «Гурманы Зелёного Бора». Очень многие шеф-повара местных ресторанов тайно пользовались её рецептами: в меню этих заведений часто можно было встретить равиоли с топинамбуром и с соусом из чёрных трюфелей, брюквенные чипсы в сухарях с плавленым сыром и, разумеется, её фирменное блюдо, «лисью закуску» — тыкву, фаршированную белыми грибами, каштанами, сладким картофелем и мускатным орехом, подрумяненную на масле и запечённую в печи. «Что вкусно, то вкусно, тыковки мои!» — часто повторяла она.
— Вы, наверное, очень волновались, Руссо, — сказал Бартоломео.
— Ещё бы, друзья мои! Во всём виновата болезнь Забвения — у него она понемногу отнимает память, а меня заставляет ускоренными темпами учиться ухаживать за ним. Он чудесный, и я счастлив, что нашёл его, но я представить себе не мог, насколько трудно будет присматривать за ним каждый день с утра до ночи. Представьте себе кастрюлю с молоком, которую вы оставили на слишком сильном огне, или вазу, поставленную слишком близко к краю стола, или стопку тарелок, которая вот-вот обрушится. Когда мы виделись с вами в последний раз, я не решился рассказать вам, как это всё тяжело…
— Я отлично понимаю вас, мой милый Руссо, — утешил его Арчибальд и пожал его лапу, пока Сильвестина нарезала свой пирог. — Знаете, всегда легче переносить тяжести, если разделить их на всех поровну, — продолжал он, перехватывая стопку десертных тарелочек, которую чуть было не уронил Бартоломео, споткнувшийся о ковёр. — Что бы ни случилось со мной, я всегда буду готов прийти на помощь старым друзьям. И к новым друзьям это тоже относится. Пообещайте, что вы обратитесь ко мне, когда это потребуется.
— Большое спасибо, Арчибальд. Так я и сделаю, даю слово. Простите меня, Сильвестина, что я вас переполошил, меня часто захлёстывают эмоции.
— Не бери в голову, милый! Всё в порядке! Кстати, Арчибальд, пончик мой, твой отец мне рассказал, что вы с Барти хотели что-то спросить у меня…
— Да. Вроде бы, двадцать лет назад дедушка заходил к тебе и кое-что оставил. Как раз перед тем, как у него случилась эта буря в мозгах.
Старая лисица, ещё минуту назад такая весёлая, сразу же помрачнела. Казалось, на её плечи внезапно обрушилась вся тяжесть прожитых лет.
— Да, может быть. Знаешь, порой у меня с головой непорядок, прямо как у Фердинанда.
— Прабабушка, совершенно точно, что он приходил к тебе! Ведь это ты написала книгу «Настоящая лесная кухня»! — вмешался Бартоломео, протягивая ей толстый том в красном кожаном переплёте с золотым пером Братства на корешке.
Сильвестина, готовившая чай на своей тесной кухоньке, так резко стала переставлять чашки, что чуть
