Критика платонизма у Аристотеля - Алексей Федорович Лосев
I. Положительная часть: учение о потенциальности общего и энергийности единичного в принципном бытии (№ 1, XIII 10, 1087a 4 – 25).
II. Критическая часть.
· A. Принципы внутри себя:
·· a) принципы вообще (№ 6),
·· b) числовые принципы (№ 2 и 4).
· B. Принципы как самостоятельные целости:
·· a) принципы вообще (№ 1; XIII 9, 1086a 81 – 10 1087a 4),
·· b) числовые принципы (№ 3).
· C. Принципы в их действии вне себя:
·· a) принципы вообще (№ 5),
·· b) числовые принципы (№ 7).
19. Общая характеристика критики платонизма у Аристотеля.
a)
Анализ труднейшего сочинения – XIII-й и XIV-й книги «Метафизики» Аристотеля – нами закончен. Мы приняли все меры, чтобы внести ясность в хаотический и варварски туманный текст Аристотеля.
От истолкования некоторых мест, как показывают мои примечания, пришлось отказаться почти окончательно. Наука не в силах сделать ясным то, что, может быть, с самого начала не содержало в себе никакой ясности (и, след., было ничем, пустым местом).
Другие места удалось понять условно, допуская на свой риск и страх те или другие изменения в греческом тексте (к последнему средству, правда, я прибегал только в самом крайнем случае, придерживаясь, как только возможно, ближе вульгаты).
Наконец, и т.н. «понятные» места содержат такой плохой и странный язык, что только очень редко можно было обойтись без своих вставок и пояснений.
Кто перевел из Аристотеля хоть несколько страниц, тот совершенно наглядно убедился, что такой текст намеренно не мог быть дан писателем-философом. Это какие-то заметки, нотабены, подобные тем, которые мы наспех делаем в своих записных книжках. Кому бы ни принадлежал этот текст, самому ли философу или его более или менее отдаленным ученикам, – все равно этот текст не имеет характера литературной работы. Это, несомненно, черновик. И вот, приходится теперь барахтаться в этом море мало осмысленных фраз и слов, с которыми часто не может справиться даже самая изощренная филология.
Достаточно указать хотя бы на тот факт, что Швеглер в своем комментарии на «Метафизику», напечатанном через год-два после издания и перевода «Метафизики», вносит нередко исправления в свой же собственный перевод, – изменивши, таким образом, свой взгляд на то или иное место в течение самого незначительного промежутка времени. И это очень понятно.
Со мною также случалось не раз и не два, а очень много раз, что текст, переведенный одним способом, потом, через несколько страниц перевода, при сличении с общим контекстом всего Аристотелевского рассуждения в XIII – XIV книгах, приходилось менять и – иной раз весьма существенно.
Но так или иначе, а работа по анализу текста теперь у нас закончена. Хорошо ли, плохо, но отдельные части большого рассуждения Аристотеля об идеализме Платона предстали перед нами во всей их ясности, на какую они только способны. В заключение мне хотелось бы, однако, сделать еще один шаг в целях ясности и раздельности всего рассуждения. Именно, я не раз указывал и сам текст Аристотеля неоднократно свидетельствовал, что не только отдельные аргументы, но и их расположение – чрезвычайно спутаны. В отдельных частях рассуждения я всегда старался, вопреки их локальной разбросанности и логической несвязанности, найти в них внутреннюю логическую связь, даже если сам Аристотель такой связи в тексте не устанавливает.
Мне кажется, что сейчас остается нам проделать еще одну операцию, это – дать связный логический анализ всего содержания XIII и XIV книг «Метафизики», а не только их отдельных глав и частей. Эта операция совершенно необходима. Если бы у нас был не Аристотель, а Гегель, то нечего было бы стараться приводить текст в ясную логическую систему; надо было бы брать уже готовую систему и только стараться ее понять. К сожалению такой метод совершенно не применим к Аристотелю. Мы вот проанализировали все отдельные части его изложения, а все еще хочется этот анализ продолжить, все еще остается что-то недосказанное и недоуясненное. Я надеюсь, что «критика платонизма у Аристотеля» станет окончательно ясной тогда, когда мы покажем то ядро, из которого вырастают все остальные мелкие пункты этой критики, и когда эти отдельные пункты предстанут пред нами в строгой взаимосвязанности и системе. Этой работы Аристотель не проделал. Это за него должен сделать современный филолог и историк философии. Попробуем отнестись к тексту XIII и XIV книги «Метафизики» с этой точки зрения.
b)
Прежде всего, отметим ряд мест, которые без ущерба можно выкинуть из текста и которые, по тем или другим соображениям, можно считать или неподходящими к данному рассуждению Аристотеля или не обладающими достаточной ясностью. Я бы выкинул следующие 10 текстов.
1) XIII 2, 1076b 2 – 4 (арг. № 2 в критике «математических предметов») – о том, что эйдосы, числа и фигуры существуют в чувственности. Это не есть аргумент против Платона, потому что и Платон учит об этом же, и Аристотель сам от этого не отказывается.
2) XIII 2, 1077a 1 – 9 (арг. № 5 в критике «математических предметов») – о том, что Небо не может быть идеей, раз оно движется. Это – пустые слова, потому что ни Платон, ни Аристотель так не думают.
3) XIII 2, 1077a 31 – 36 (арг. № 10 в критике «математических предметов») – о том, что математический предмет не есть ни эйдос, ни материя. Это не возражение, потому что и Платон так не думает.
4) XIII 4, 1078b 12 – 32 – о связи платонизма с Гераклитом и Сократом. Этот отрывок интересен исторически, но к критике платонизма он ничего не прибавляет.
5) XIII 7, 1082a 7 – 15 (в арг. № 1 критики прерывной счислимости) – темный текст, о попытках истолковать который см. выше стр. 46 – 49.
6) XIII 8, 1083b 8 – 19 – критика не платонической, а пифагорейской теории чисел (числа – не идеи, а тела).
7) XIII 8, 1084a 27 – 29 относится не к числам, а к идеям и есть дублет к XIII 4 – 5.
8) XIV 5, 1092a 17 – 21 – не относящееся ни к идеям, ни к числам, ни к принципам замечание о «месте».
9) Вся XIV
