Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева

Шифротелеграмма И. В. Сталина Н. С. Хрущеву в Киев о мероприятиях в связи с вынужденным отходом частей Красной армии и с критикой предложения Н. С. Хрущева об уничтожении всего ценного имущества

10 июля 1941

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 59. Л. 11–15]

Шифротелеграмма И. В. Сталину и С. М. Буденному о неблагонадежном немецком населении на территории фронта с автографом Сталина

4 августа 1941

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 449. Л. 122]

Львову и другим западноукраинским областям, недавно включенным в СССР, и раньше не доверяли, а во время войны они автоматически воспринимались как враги госбезопасности. Кирилл Студинский, филолог и фольклорист, проректор Львовского университета, поддерживал большевиков, был депутатом Верховного Совета УССР от Львова, но его работы о польской Галиции вызвали подозрение. Петро Франко, сын украинского писателя Ивана Франко, в честь которого назван город Ивано-Франковск, был творческим человеком — певцом, ученым и писателем. Тоже из Галиции и тоже депутат Верховного Совета, он считался нелояльным по признаку проживания.

В той жестокой войне любовь Студинского и Франко к необрусевшей Украине равнялась предательству. В архивах я обнаружила телеграмму от 6 июля 1941 года, адресованную наркому государственной безопасности Всеволоду Меркулову из команды Берии: «Указанию тов. Хрущева нами арестованы Студинский, Франко, киевский артист Донец. „Националисты“, в связи с тем, что вывести их из Киева затруднительно, считаем целесообразным их расстрелять. ЦК КП(б)У такого же мнения»[141]. Она проливает свет на ужасный конец этих представителей интеллигенции, обстоятельства смерти которых до сих пор неясны — то ли они попали под немецкую бомбежку, то ли скрылись, то ли погибли от рук НКВД[142]. Последняя версия кажется самой достоверной.

Телеграмма В. Н. Меркулову об аресте К. И. Студинского, П. И. Франко и М. И. Донца по указанию Н. С. Хрущева с автографами «за» Берии, Молотова, Маленкова

6 июля 1941

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 449. Л. 101]

Оперный певец Михаил Донец, упомянутый в этой телеграмме, на последнем известном допросе 10 июля признался только в том, что любил народные украинские песни, которые прадедушка тоже обожал. На Декаде украинского искусства 1936 года в Большом театре Донец произнес страстную речь, восхваляя Сталина и его заботу о национальных культурах. Тогда-то с ним познакомился и Никита Сергеевич, который восхищался басом этого «украинского Шаляпина». И все же он не усомнился (или усомнился, но не смог противостоять) в «национализме» актера.

О судьбе Донца известно больше. Его жена, оперная актриса Мария Донец-Тессейр, на много лет пережив мужа, писала письма в разные инстанции. После смерти Сталина она лично обратилась к Хрущеву, но в ответ получила маленькую справку: «С санкции врага народа Меркулова М. И. Донец без решения суда был в Киеве расстрелян». В ней не было ни слова о том, что сам Никита Сергеевич разрешил это наказание.

Гитлеровские войска стремительно приближались к Москве. Семьи руководителей, правительственные ведомства и другие важные организации были эвакуированы в Куйбышев (до революции и после 1991 года — Самара) — министерства, иностранные дипмиссии, предприятия советской обороны. Переехали и культурные учреждения: Радиокомитет, Большой театр, Московская консерватория. На берегу Волги был выстроен специальный бункер для Сталина, но тот им так и не воспользовался.

Несколько лет назад я поехала посмотреть на этот бункер. Гиды возмутились моей антисталинской фамилией, когда я позвонила, чтобы заказать экскурсию; один даже выругался матом. Они особенно гордились тем, что это было самое глубокое сооружение во всей военной Европе. Трепеща от любви к вождю, во время осмотра они отмечали, что бункер по-прежнему остается «активным оборонным объектом». Кабинет Сталина с белой кушеткой, внушительным письменным столом, покрытым зеленым сукном, с портретом Суворова на стене удовлетворил бы генералиссимуса, но Сталин из Москвы не уехал. Он сидел там в другом бункере.

Прабабушка Нина, видевшая хорошее во всем большевистском, вспоминала Куйбышев с воодушевлением: «…это был „плавильный котел“, для которого СССР пожертвовал самым лучшим». Жилья, однако, на всех не хватало, и большинство эвакуированных — рядовых инженеров, ученых, артистов — ютились в тесных квартирах во временной советской столице. Прабабушку мучило чувство вины за то, что Хрущевы вольготно разместились в двух просторных квартирах в большом желтом доме 2A по Вилоновской улице, от которого было рукой подать до живописного берега Волги. Там в комфорте жили семьи политических деятелей — Маленкова, Булганина, Буденного и других. Светлана Аллилуева, ее няня и охрана делили лестничную площадку с Хрущевыми, и прабабушка иногда интересовалась, не нужна ли им помощь. «Не нужна, спасибо», — неизменно стоически отвечала 16-летняя Светлана.

Семья Хрущевых в эвакуации в Куйбышеве (с подписью Р. Н. Аджубей)

Август 1943

[Семейный архив автора]

Л. И. Сизых в Москве

1940

[Семейный архив автора]

Ю. Л. Хрущев. Фотография, подаренная Ю. Л. Хрущевой

1948

[Семейный архив автора]

На попечении прабабушки в то время находилось 15 человек: и ее родственники, и родные мужа. В Куйбышев приехала и жена Леонида Любовь Сизых со своими детьми, сыном Толей от первого брака и двухлетней Юлей, моей мамой. Хотя Нина Петровна заботилась обо всех, Люба состояла в «семейном лагере» против нее вместе с Ксенией Ивановной, матерью Хрущева, и его сестрой Аришей, которые были постоянно недовольны — «она помогает кому попало!» Ариша, добрая, но всегда жалующаяся женщина, возмущалась невнимательным братом (он был на фронте): у него все есть там, высоко, он понятия не имеет, как трудно нам, простым людям. Она не была «простым» человеком; как и другие родственники, она пользовалась привилегиями, которые давало положение Хрущева. Люба была еще недовольна и тем, что Леонид, отправившийся на фронт в первые минуты войны, по настоянию мачехи посылал часть своего офицерского пайка в Москву сыну Юрию и его матери Эсфири Этингер. Это была не жадность, а желание Любы быть единственной женщиной в жизни младшего Хрущева — задача непосильная и недостижимая.

Шифротелеграмма И. В. Сталина С. К. Тимошенко, Н. С. Хрущеву, А. П. Покровскому в ответ на сообщение о причинах неудачных боев, с критикой их выводов

5 октября 1941

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д.