Системный Барон #2 - Вячеслав Белогорский

Мне потребовалось полчаса, чтобы прийти в себя. Виконт остался в казарме под присмотром Степана. Оракул лежал на койке, бормоча бессвязные обрывки. Сельдев, узнав от Степана, что сделали с наёмником, рыдал в углу, умоляя о пощаде. Два других подельника сидели молча, прислонившись к мокрой стене.

Нет времени на эмоции. Нужно действовать, пока зелья ещё работают.

Я вышел через портал в имение, набрал номер Окорокова.

— Соловьёв? — голос дознавателя был напряжённым. — Что случилось? Мне сейчас не до тебя, если честно, тут настоящий бедлам. Оказывается, уже два дня в городе один из опаснейших наёмных убийц. Но след потерян.

— У меня есть лекарство от всех твоих головных болей, — сказал я. — Приезжай в «Золотые ключи». Один.

— Что у тебя там? — в голосе сквозил страх.

— Исполнитель убийства семьи Соловьёвых. И готовое дело о подготовке убийства купца Самарского вместе с задержанным заказчиком. Живые, способные давать показания бандиты. Приезжай. Или я найду другого следователя, который захочет войти в историю как человек, раскрывший самое громкое убийство в Архангельске.

Пауза была долгой. Потом тяжёлый вздох.

— Через час буду. Один.

Ровно через час его скромный служебный автомобиль остановился у ворот. Окороков был один, в гражданском плаще, но с увесистым портфелем.

Я молча провёл его через тихий особняк в ангар, к порталу. Окороков замер, увидев мерцающий проход в стене.

— Это… портал? В форпост? — прошептал он.

— Единственное по-настоящему безопасное место, — отрезал я. — Входи. И запомни: выйти обратно сможешь только со мной. Попробуешь выйти один — останешься в небытии между мирами навеки.

Дознаватель нервно кивнул, а затем шагнул за мной в пелену.

Я провёл Алексея Николаевича в погреб, где при свете лампы под недремлющим оком Степана сидели пленники: сломленный, бормочущий Оракул, истерзанный, трясущийся Сельдев и остальные. Гай лежал у двери, закрывая внизу практически весь проём.

— Алексей Николаевич, разреши представить, — сказал я сухо. — Исполнитель, наёмник-менталист высочайшего класса, известный как Оракул. И его последний заказчик, купец первой гильдии Фёдор Никитич Сельдев. Первый ответственен за убийство моей семьи. Исполнитель уже предоставил неоспоримые доказательства.

Окороков осторожно подошёл ближе, осматривая пленников. Его взгляд скользнул по пустым и безумным глазам Оракула.

— Он… он сам признался? — тихо спросил следователь. — Но как… его лицо… Мы в управлении знаем легенду про Оракула. Но никто не знал, как он выглядит. Он стирал память о своей внешности.

— Это он, — мрачно подтвердил Степан. — Мы в этом убедились.

Окороков наклонился к лицу Оракула, посмотрел в затуманенные глаза, потом резко выпрямился и уставился на меня. В его взгляде был ужас и внезапное понимание.

— Вы его сломали. Но в городе… нет менталиста такого уровня… кроме… — взгляд Окорокова стал пронзительным. Он посмотрел на меня, потом быстрым движением глаз окинул комнату, явно ища того, кого не видел.

— Я не менталист, — холодно констатировал я. — Но у меня есть такой знакомый. Правда, он сейчас в розыске по ложному обвинению.

Окороков замер. Потом медленно кивнул, дорисовав в уме недостающие детали. Александр Аверин.

В этот момент Сельдев словно очнулся и увидел следователя. Бандит тут же собрал остатки сил.

— Я не виновен! Меня держат здесь силой! — завопил он. — Я этого так не оставлю. За мной стоит сила! Третья гильдия! Алмазный синдикат! Если тронете меня, они сожрут вас всех! И тебя, выскочка-барон! И тебя, жалкий чиновничишка!

Окороков отступил на шаг.

Я не дрогнул. Лишь посмотрел на купца ледяным взглядом.

— Заткни его, Степан.

Старик молча подошёл и сильно пнул купчишку в рёбра. Тот захлебнулся и обмяк.

Когда Степан оттащил его бесчувственное тело в угол, где лежали без сознания ещё двое узников, Окороков подошёл ко мне вплотную, и, понизив голос, спросил:

— Барон… вы понимаете, во что только что вляпались? Третья гильдия… это не просто купцы. Это тень, которая держит половину экономики всего Севера. Это не осиное гнездо. Это хуже.

— Судя по разговорам, этот Сельдев очень подкован в преступных делах, вам бы не мешало допросить его хорошенько, — ответил я спокойно. — А ещё он потревожил купца Самарского, который тоже далеко не последняя спица в колеснице. Я просто выбрал сторону. Ту, что против убийц и наёмников, которые ради своих целей готовы убивать детей. Я выбрал единственно правильную сторону, Алексей Николаевич. А какую сторону примете вы?

Окороков смотрел на меня так, словно видел впервые. Страх в его глазах боролся с лихорадочным азартом карьериста.

— Что… что вы хотите, чтобы я сделал?

— Ты старший дознаватель управления. Бери улики. Бери признания. Оформляй дело. Два в одном: убийство Соловьёвых и покушение на Самарского. Добейся немедленного пересмотра дела Аверина. Эти четыре узника — твой золотой билет. Единственный. Не упусти его.

Процедура передачи заняла ещё почти час. Окороков составил предварительные протоколы, зафиксировал состояние пленников, взял образцы зелий. Он понимал, что это не просто важное дело. Оно вознесёт его на недосягаемую высоту.

Когда всё было готово и мы вывели полубессознательных Оракула с подельниками и Сельдева к машине Окорокова, тот обернулся ко мне.

— Полагаю, с такими уликами… дело виконта Аверина будет пересмотрено в ближайшие дни. Обвинения будут сняты полностью. Его имя будет очищено.

Я посмотрел на дознавателя, и в моём взгляде не было ни благодарности, ни товарищеского плеча. Только холодный расчёт.

— «Полагаю» — это не результат. Это надежда. А мне нужен гарантированный результат. Эти свидетели должны дожить до суда. И дать все показания. Если с ними что-то случится, как с теми похитителями в твоих камерах… — я сделал паузу. — То я найду того, кто это допустил. И спрошу с него. У меня для этого есть специалист, который сейчас все ещё числится в розыске.

Окороков сглотнул ком в горле и закивал часто-часто.

— Он… они будут под моим присмотром. В личном кабинете. Я буду спать там, есть там. Клянусь, я заинтересован в этом больше вас!

— Позаботься о них, — без эмоций сказал я.

Дознаватель кивнул в последний раз, потом сел за руль авто и уехал, увозя в сгущающихся сумерках с таким трудом добытое доказательство и новую смертельную угрозу в лице какой-то непонятной третьей гильдии.

Вернулся в форпост. Прошёл в казарму. Старик сидел у стола, чистил свою вечную трость, но движения были медленными, вымученными.

— Где Саня? —