Виктор Черномырдин: В харизме надо родиться - Андрей Вячеславович Вавра

Пост секретаря партии считался тогда второстепенным и был создан для решения организационных и исполнительных моментов. Однако Сталин быстро наращивал свою власть и значимость.

Согласно Конституции Советского Союза, Верховный Совет был высшим органом государственной власти и единственным органом в стране, наделенным законодательной властью. Между съездами высшим органом государственной власти был Президиум ВС. На практике председатель Президиума имел мало влияния на политику с тех пор, как страну возглавил Сталин.

Согласно конституциям СССР 1936 и 1977 годов, главой государства являлся председатель Президиума Верховного Совета СССР. В 1922–1991 годах главой государства были Калинин, Шверник, Ворошилов, Микоян, Подгорный, Брежнев, Андропов, Черненко (как председатели Президиума Верховного Совета). Но это только формально. Если председатель Президиума ВС при этом не являлся лидером партии, то выполнял в основном церемониальные функции, не имея реальной власти. Хотя официально это нигде не было закреплено, государством руководил генеральный секретарь ЦК партии (короткое время – в 1953–1955 годах – фактическим руководителем СССР в должности председателя Совета министров был Георгий Маленков).

Но в советскую эпоху существовал определенный баланс между формальной и неформальной властью. В российскую он был нарушен. Непрекращающаяся война во власти, которая сопровождала все годы премьерства ЧВС, если и не отодвигала на задний план вопросы, связанные с формированием эффективных институтов демократии и новых рыночных отношений, то сильно эти процессы деформировала. Все воевали со всеми.

Особой активностью отличался глава СБП Коржаков.

«С конца 1993 года в борьбу за влияние на Б. Ельцина включилась Служба безопасности президента (СБП)… Незаметно для широкой публики СБП стала выходить за рамки задач по обеспечению собственно безопасности президента и претендовать на качественно иную роль в системе власти», – пишет Виктор Батурин.

Почему именно тогда? Потому что Коржаков сыграл особую роль в подавлении октябрьского мятежа и штурме Верховного Совета. В критической ситуации, когда военные медлили, колебались, просили письменных распоряжений, он не колебался и ничего не просил.

В 1994-м он стал стремительно набирать политический вес. Известно его письмо на имя Черномырдина, в котором, как утверждает Олег Попцов в книге «Хроника времен “царя Бориса”», «Александр Васильевич популярно объяснил премьеру, как следует распоряжаться нефтяными запасами страны в интересах отечественного капитала»: «Письмо вызвало большой шум. Все тайное становилось явным. На политической арене появилась фигура, претендующая на ключевую роль в государстве».

Тарасов: «ЧВС к Коржакову относился очень настороженно. Он знал, что был создан целый отдел, чтобы нас прослушивать. Коржаков всех подозревал. На меня писали черт-те что. Считали, что я американский шпион, раз с иностранцами общаюсь. Один раз ЧВС меня зовет, садись, говорит, читай. А там шифровки особой важности, и все про меня… И чего с этим делать, спрашиваю? Он говорит – давай, иди работать. Коржаков все время пытался диктовать ЧВС, поэтому тот был все время в стесненных обстоятельствах. Понимал, что надо быть постоянно настороже».

Наиболее известные конфликты того времени: Коржаков – Чубайс, Коржаков и Сосковец – Черномырдин, Коржаков – Березовский, Куликов – Чубайс, Гусинский и Березовский – Чубайс и его команда. И т. д. и т. п.

Сысуев:

«На заседании правительства сидят два вице-премьера – Куликов и Кох. И один следит за другим. Притом все официально – “наружка” ходит! Куликов расследует последствия приватизации. А ведь она являлась идеологическим фундаментом всей деятельности тогдашнего правительства. И это было, конечно, странно.

Вражда Чубайса и Куликова была не на ситуативной основе, а идеологическая. Куликов был категорическим противником приватизации и частной собственности. Он считал, что это несправедливо. Куликов не мог поступиться принципами. И это было отражением времени».

Сергей Филатов пишет об устойчивой неприязни спецслужб к Гайдару, Бурбулису, Чубайсу, Попову, Собчаку, Федорову, Старовойтовой, Пономареву, Попцову, Курковой. «Мне кажется, – пишет он, – в борьбе за место около президента Коржаков и его единомышленники сознательно дискредитировали их, подготавливая почву для прихода подходящих людей из собственной команды – той, в которой Сосковец, в известном смысле, был духовным наставником и мозговым центром, а Коржаков, видимо, считавший себя в последнее время вице-президентом, – ключевой силовой фигурой».

В конечном счете недоверчивость, подозрительное отношение к реформаторам не могли не повлиять на президента. Практически неотлучно находившийся при президенте Коржаков, имевший к нему доступ в любое время дня и ночи, мог действовать тонко и изощренно, подстраиваясь под настроение шефа, улавливая его реакции на те или иные события.

«В 1995 году, – продолжает Филатов, – когда ко мне попала записка Коржакова с резолюцией президента: “Ознакомить С. А. Филатова”, сразу прояснилось, чего автор записки добивался. Вместе с ней президенту представлялись проекты актов, которые, по мнению Коржакова, “…направлены на формирование института президентской власти… Это необходимо для повышения роли института президентской власти и усиления его влияния на органы законодательной, исполнительной и судебной власти, в том числе путем создания системы сдержек и противовесов, обеспечивающих баланс интересов этих органов”. А дальше шло что-то несуразное [стилистику документа сохраняю. – С. Ф.] – так как, по его мнению, принятие предложенных проектов “реально включает Службу безопасности Президента РФ, являющуюся неотъемлемым элементом функционирования института президентской власти, в работу механизма обеспечения выполнения Президентом РФ его конституционных функций. При этом принципиально важно предоставление службе безопасности возможности самостоятельно взаимодействовать с подразделениями и органами в составе администрации” [выделено мной. – С. Ф.]. Кроме того, это “позволяет без изменения существующего статуса федеральных органов государственной охраны в системе органов государственной власти и составе сил обеспечения безопасности Российской Федерации, а также без проведения весьма болезненных для любых воинских и трудовых коллективов организационно-штатных мероприятий образовать систему управления федеральными органами государственной охраны по принципу единоначалия и строгой подчиненности по вертикали, которая обеспечит согласованное функционирование и четкое взаимодействие этих государственных органов”.

…Указ был президентом подписан».

Коржаков планировал на базе СБП создать СБР – Службу безопасности России, обеспечивающую строгую систему подчиненности и единоначалия всех органов государственной власти. Ни больше ни меньше. При коммунизме порядок в государстве обеспечивал ведь не только КГБ, но и партийные органы. А в модели государства, предлагаемой Коржаковым, всем рулила бы служба безопасности. Вместо последовательного выстраивания рыночных институтов, законодательного обеспечения реформ, он планировал порядок в государстве обеспечить через максимальное расширение полномочий силовых структур – чтобы именно они определяли, как правильно, а как неправильно вести экономическую деятельность (и это при недостроенности институтов и незавершенности законодательного обеспечения!). Фактически решение экономических вопросов отдавалось на откуп силовикам, которые, как предполагалось, будут блюсти исключительно государственные интересы.

Б. Н. Ельцин и А. В. Коржаков. 1990-е

[Из открытых источников]

Среди всех