Издательство «Гроб на колесиках». Кафе «У трех котиков» - Лада Валентиновна Кутузова
Глава шестая. Волшебный карандаш
Не успели Люба и Ваня зайти в кабинет, как на них обрушилось:
– Цыплятки! Ребятки! Какие славные!
Казалось, что галдели со всех сторон. Ваня еле разглядел пухлую старушку, от которой было так много шума. Она всплескивала руками и передвигалась боком, как краб. Ваня на всякий случай поворачивался вслед за ней.
– Я ваш редактор, – прошумела старушка-наседка. – Меня Нина Леонидовна зовут.
Она потрясла распечатанными бумагами.
– Зрение у меня не очень, поэтому не люблю на компьютере работать. Будете ко мне по одному приходить. Вот ты, Ванечка, приходи в понедельник. А ты, Любонька, – во вторник. А я пока с текстами ознакомлюсь.
В понедельник Ваня поехал в издательство с неясной тревогой. Ему почему-то казалось, что старушка-наседка будет ругать, как это всегда делала Антонина Павловна. Мол, почему ты, Мельников, вечно в облаках витаешь и лепишь грубейшие ошибки? Два тебе! Нина Леонидовна надела очки с толстыми линзами и пригласила мальчика сесть рядом с ней. Ваня, к своему ужасу, увидел, что вся страница пестрит исправлениями. Старушка-наседка протерла очки и сказала:
– Ну что, Ванечка, будем работать?
Она достала огромный карандаш, похожий на волшебную палочку, и начала водить им по бумаге. Ваня, не отрываясь, наблюдал: надо же, какой красивый карандаш! В серебряных и золотых узорах! Казалось, что карандаш сам все исправляет: заменяет однокоренные слова на синонимы, убирает ошибки, ставит нужные запятые.
– Не скрипя сердцем, – замечала старушка-наседка, когда карандаш подчеркивал неправильное, – а скрепя сердце, то есть против воли. Человек делает что-то против воли, сделав свое сердце крепче, то есть собравшись с силами.
Ваня размечтался: вот бы ему такой карандаш! А лучше бы ручку! Тогда бы он отличником стал, как Любка Романкина. При мысли об однокласснице он смутился: обычная девчонка, а на пятерки учится. Ну почему у него так не получается? Мальчик так задумался, что, когда собирался домой, сунул карандаш старушки-наседки в портфель, а та ничего не заметила.
Вечером Ваня решил сделать домашнее задание, полез в ранец и достал карандаш. Озадачился: откуда он здесь? Карандаш таинственно поблескивал. Ваня взял и нарисовал на бумаге кота – толстого, пушистого, с длинными усами. Около кота – большую мышь с вилкой в лапах. Мальчик прищурился: а ничего так получается, почти как у настоящего художника.
Вдруг кот выскочил из рисунка и побежал по комнате: сначала по полу, затем запрыгнул на занавеску, оттуда – на верх стенки, свалив игрушечного дракона. После из картинки вылезла мышь. Она громко ругалась: «А ну слезь! Кому говорю: слезь! Разберемся, как настоящие мужчины». Но кот и не думал спускаться, похоже, он боялся мыши. Тогда мышь достала из кармана штанов веревку с небольшим якорем и закинула наверх. Якорь зацепился за стенку, и мышь начала подниматься. Когда она почти добралась до кота, тот с душераздирающим мяуканьем сиганул вниз. Прямо на Ваню. А следом мышь, при этом больно уколов мальчика вилкой. Ваня стал отмахиваться карандашом, раздалось тыц-тыц, будто взорвался воздушный шарик, и все пропало. Ваня поспешно убрал карандаш в портфель.
Следующим утром мальчик увидел Любу.
– Романкина, подожди! – крикнул он.
– Меня вообще-то Любой зовут, – сказала она.
– Ага. – Ваня покраснел. – Люба, я вчера у старуш… тьфу, у Нины Леонидовны случайно карандаш взял. Отдай ей, пожалуйста. Ты же сегодня идешь туда?
Романкина разглядывала карандаш:
– Прикольный. На волшебную палочку похож.
– Угу, – согласился Ваня. – У меня вчера такое было!..
И он с жаром принялся рассказывать Любе о том, что произошло. Романкина не смеялась, а сразу поверила.
– Что-то странное в этом издательстве происходит, – проговорила она.
– Ты тоже заметила? – У Вани прямо гора с плеч свалилась: не он один так думает!
– Еще бы! Надо будет все хорошенько разузнать, – предложила Люба.
Глава седьмая. Взрывающийся феникс
Люба сходила к Нине Леонидовне, но выведать ничего не смогла: слишком переживала из-за ошибок. Она никогда не думала, что нельзя писать однокоренные слова в одном абзаце или «спускаться вниз» – ведь спускаться вверх еще ни у кого не получалось. Поэтому пришла на следующий день в школу как мешком ушибленная и даже решила бросить писать. Но Ваня ее отговорил – а то приедет за Романкиной гроб на колесиках, и что тогда?
Из издательства им перезвонили через неделю. За это время Ваня извелся: может, что случилось? И им с Любой пора что-то делать?
Заштопанный дядька сидел, подперев голову тремя руками, посреди лба у него появился дополнительный глаз. Ваня даже забыл поздороваться, так и замер с открытым ртом и молча стоял, пока не спустилась Женя. На ней сегодня было темно-синее платье.
– Нет предела совершенству! – заявил Сергей Францевич, когда секретарь укоризненно покачала головой.
– Женя, а не скажете, почему у вас здесь все такое непонятное? – Ваня начал издалека, чтобы секретарь ничего не заподозрила.
– Не знаю. – Женя пожала плечами. – Я раньше в строительстве работала, вот там чистый дурдом! Лучше у Володи спросите.
Она повела ребят в знакомый подвал. Ваня решил, что им снова покажут литературных рабов, но Женя свернула в правый коридор. Его стены были сложены из белого камня. Над невысокой дверью, обитой железом, висели головы двух химер.
– Ой, что сейчас будет! – хихикнула одна.
– Не говори, – поддакнула вторая. – Страшно представить.
Ваня только успел подумать, что, может, ему и Любе совсем туда не надо, как Женя уже втолкнула ребят в помещение. Здесь все было залито светом: в люстрах горели тысячи свечей, коптили факелы. Стены из камня, сводчатые потолки, огромный камин, дубовый стол и лавки – ребята словно очутились в замке. За столом сидели двое мужчин: оба рыжие, бородатые и лохматые.
– Здравствуйте, Яны Янычи. Это наши авторы. – Женя представила ребят и ушла.
Один из Ян Янычей взмахом руки пригласил Любу с Ваней подойти.
На столе лежали краски самых разных цветов, а еще необычные листы.
– Телячья кожа самой тонкой выделки, – пояснил один из Ян Янычей, тот, что был слева.
Другой Ян Яныч, который был справа, любовно погладил кожу и поинтересовался:
– Какое оформление, уважаемые писатели, вы бы хотели видеть в своих книгах?
Романкина и Ваня наперебой начали объяснять:
– Она большая такая, лохматая, а пистолет с раструбом…
– Там невесомость, поэтому все парят и перелетают по воздуху…
Ваня даже хотел сам изобразить Фыву Йцукен, но левый Ян Яныч отобрал карандаш, а правый погрозил пальцем.
Правый Ян Яныч вздохнул:
– Даже не знаю, получится ли у меня.
– Придется постараться, – одернул его левый Ян Яныч.
Художник пододвинул к себе один из листов телячьей кожи и прищурился. Наконец он решился: схватил первую попавшуюся кисть, взял краски, стакан с водой и принялся рисовать. Брызги летели в разные стороны. Правый Ян Яныч вскакивал, перебегал на другой край стола,
