Сергей Киров. Несбывшаяся надежда вождя - Константин Анатольевич Писаренко
14. Инцидент у села Ольгинское
Едва второй съезд возобновил работу в кадетском корпусе Владикавказа, как боевые действия разгорелись между ингушами из села Базоркино (Чермен) и осетинами из села Ольгинское. И в тот же день во двор к парадному крыльцу новой резиденции съезда толпа возмущенных осетин вкатила две арбы-двуколки, а на них несколько убитых мужчин. Они ехали из Беслана. Напали ингуши. Зарубили! Обезобразили! За что? Родственники погибших долго возили свой страшный груз по Владикавказу. Искали, где заседает Народный совет, потом – где заседает народный съезд. Наконец добрели до юго-западной окраины города. Там располагался кадетский корпус.
– Они нам говорят о мире… А посмотрите, что делают эти звери-ингуши…
Делегат и моздокской, и пятигорской сессий от кабардинцев Тронов вспоминал, как перед разъяренной толпой появился Киров. «Кто сделал это гнусное дело? – спрашивает он – Ингуши? Да, ингуши. Но какие ингуши? Эти ли вот, члены народного съезда, которые добиваются новой светлой жизни для всех трудящихся, или другие, те… которым враг вложил в руки кинжал и послал убивать соседей и братьев? Пусть Народный Совет поручит мне, человеку, которого вы знаете, и представителям народов… пойти на фронт, остановить бой и привести делегатов с фронта на съезд, и тогда мы рассудим, кто прав из них, кто виноват».
Владикавказ. Кадетский корпус. Открытка. [Из открытых источников]
Прислушались ли осетины к словам Кирова? И да и нет. Посреднические усилия приняли, но когда вывезли арбы на Военно-Грузинскую дорогу и увидели шагавшего по ней «хромого ингуша», тотчас его пристрелили…
Вечером мирные делегации двинулись в путь: Киров с балкарцем Калабековым и ещё тремя товарищами – в Ольгинское, вторая аналогичная группа – в Базоркино. Там уже перестреливались, сидя в окопах по обе стороны реки Камбилеевки, разделявшей села, ингушское на восточном, осетинское на западном берегу. А тем временем пришло новое сообщение: ингуши атаковали находившееся в отдалении на северо-западе село Батако-Юрт (Владимирское), разграбили его и сожгли едва ли не все шестьсот домов. Рейд накалил обстановку до предела. Из Ардона и Христиановского, крупных сел западнее Беслана, в Ольгинское отправили подкрепление – два конных отряда.
Помните, с чьей помощью царская администрация прижала к горам два своенравных народа? Казаков и осетин! Без малого год ингуши с чеченцами воевали за землю с казачьими станицами. И вот стоило им замириться, тут же ожил осетино-ингушский «фронт». Случайно? Сергей Миронович покидал Владикавказ с тяжелым сердцем. Много курил, то и дело повторяя: «Да, ехать надо… Надо…» И также отреагировал на уговоры друзей Калабеков: «Как же я могу не ехать», раз надо…
Султан Калабеков.
[Из открытых источников]
По прибытии на место обе делегации убедили каждое из сел наутро прекратить стрельбу и выслать на большое поле у речки вместе с делегатами и своих представителей. Судя по всему, поле было с осетинской стороны, и речку вброд или по мосту предстояло «форсировать» ингушам.
С рассвета 10 марта 1918 года над линией фронта все затихло. Осетины поднялись и зашагали к полю первыми. Самое странное, перед самым выходом Калабеков вдруг взобрался на стоявшего по близости коня, взял в руки белый флаг и натянул поводья. Пошли… Разумеется, везде все уже знали, кто главная фигура на переговорах – Киров. Он должен на поле выслушать обоюдные претензии и попробовать найти некую точку соприкосновения для достижения примирения. По тому, как развивались события, чувствовалось, что где-то в тени есть кто-то, не желающий мира. И значит, он способен на любую низость и подлость. Не так ли думал Султан-Хамид Заурбекович, седлая коня?..
Делегация миновала осетинские траншеи. Вышли на поле. Киров держался подле всадника. И вдруг прозвучал выстрел. Непонятно откуда. Однако пуля смертельно ранила балкарца. Калабеков рухнул с коня. Киров, полагая, что пальнули ингуши, быстро снял полупальто, прикрепил к нему белый платок и поднял верх. Мол, смотрите, парламентеры ведь! Но рядом опять просвистело. И громыхнуло вроде не спереди, а сзади. На раздумье считаные секунды! Киров махнул всем: ложись! И сам тоже бухнулся в ближайшую межу. Над головами прижавшихся к земле людей пролетело ещё несколько свинцовых мушек. А потом – тишина…
Нет, не из обычной бравады Калабеков уселся на коня. Он осознанно приготовился вызвать огонь на себя, чтобы спасти главу делегации, то есть Кирова… Выстрел оказался прицельным, и он погиб сразу.
Покинуть поле Сергей Миронович категорически отказался. Все так лежа и замерли, пока и осетины, и ингуши не подтвердили готовность к переговорам. К осетинской делегации присоединились ингуши в сопровождении второй группы комиссаров от съезда. Прямо в поле и начались переговоры о перемирии. Наконец все согласились с войной обождать, а во Владикавказ с Кировым откомандировать делегатов от обоих сел.
Вечером в Ольгинском, во дворе дома, где располагался штаб, Сергей Миронович внимательно рассматривал солдат, ещё днем занимавших окопы. Благодаря перемирию они могли разойтись по домам, но прежде многие явились в штаб. Погон нет, однако выправка офицерская. Гатуев, приехавший днем в зону боев, услышал от друга: «Глядя на это воинство, я понимал, почему стреляли в мирную делегацию и почему «трудящиеся» селения Ольгинского просили прислать к ним «дорогого» товарища Кирова»[113].
Много позже, весной 1935 года, М.Л. Маркус вспоминала: «…я тревожилась всю ночь за жизнь Сергея Мироновича, когда он поехал в марте 1918 года в аулы с мирной делегацией на примирение ингушей и осетин, спровоцированных контрреволюционным офицерством». «Контрреволюционное офицерство» – конечно же, позднейшее клише. Однако и сам Киров считал, что стреляли по делегации осетинские офицеры. Зачем – понятно. Разжечь новый национальный конфликт! Раз казаки выдохлись, пусть их заменят осетины. Ни дня покоя горцам! Война должна продолжаться, чтобы помешать укреплению советской власти в Терском крае.
Междоусобица удивительным образом совпала с началом работы съезда во Владикавказе 9 марта 1918 года. От Владикавказа до Базоркино километров пятнадцать. Ясно, кто приедет мирить «драчунов» – делегаты съезда. Учитывая, насколько для большевиков важно погасить новую распрю в зародыше,
