Сергей Киров. Несбывшаяся надежда вождя - Константин Анатольевич Писаренко
Кто собрался в Коммерческом клубе Владикавказа, когда толпа осаждала особняк Симонова? Офицеры-осетины. О непримиримости к новой власти «многочисленного осетинского офицерства» сохранилось немало свидетельств современников. «Националистический угар, раздуваемый офицерами и интеллигентами-авантюристами, гулял вовсю», – писал позднее С.А. Такоев об атмосфере в феврале восемнадцатого на съезде в осетинском селе Ардон. Так что среди таких «национализированных» фронтовиков найти того, кто согласится поехать в Ольгинское, посидеть денек-другой в окопе, в нужный момент прицелиться и выстрелить в товарища Кирова, не составляло большого труда. Другое дело, что на расстоянии не разберешь, где там Киров. Скорее всего, на коне с белым флагом…
«Наутро, возвратившись, Сергей Миронович, торжествующе рассказывал мне о том, что сумел убедить враждующих о примирении». Мы снова процитировали Марию Маркус. Киров, увы, ошибался. Наутро 11 марта бой возобновился. На подмогу осетинам прискакал отряд казаков, так что из Владикавказа пришлось посылать целый десант из двадцати делегатов, который и завершил на месте то, что начал Киров.
И все же наш герой сделал главное: привез из враждующих сел в столицу края две национальные делегации, уполномоченные вести переговоры. С ними он и нащупывал контуры взаимоприемлемого компромисса, параллельно координируя работу на месте съездовского «десанта». Выпавшая ему миссия была явно не из легких. На полное урегулирование конфликта понадобилось две недели[114].
Похоже, и Буачидзе к инциденту у двух сел отнесся со всей серьезностью. Отпускать куда-либо Кирова предсовнаркома отныне остерегался, хотя время было жаркое. На свои окружные съезды собирались все народы края: кабардинцы с балкарцами в Нальчике 18 (31) марта, чеченцы в Урус-Мартане 5 (18) апреля, осетины в селе Христиановском 28 марта (10 апреля). Терское казачество на седьмой войсковой круг съехалось 28 марта (10 апреля) во Владикавказ. Мироныча направили только в Назрань на окружной ингушский съезд, которому предстояло избрать окружной народный совет. Вместе с Я.П. Бутыриным, военным наркомом, он 2 (15) апреля 1918 года приветствовал форум от имени Терского народного совета.
Из всех перечисленных национальных центров Назрань – ближайший от Владикавказа, меньше риска в дороге. Уважаемый гость произнесет торжественную речь во дворе старой крепости в присутствии трех с половиной тысяч человек. А затем уладит проблему, которая вышла далеко за пределы местного значения. Дело в том, что Назрань находилась на железнодорожном перегоне Грозный – Беслан. В период зимних боев часть полотна на нём повредили, и движение поездов, в том числе воинских, прекратилось. Прекратилось и поступление топлива из Грозного. Ингуши во избежание подвоза казакам подкреплений и боеприпасов восстановлению путей мешали. Сергею Мироновичу Буачидзе поручил их переубедить, что тот и исполнил. Навестил Васана Джабагиева, побеседовал с ним, и «отец народа» велел не препятствовать ремонту железнодорожной линии. Две бригады пошли навстречу друг другу и 8 мая произвели стыковку, после чего эшелоны с нефтью, керосином и бензином устремились на север, в Центральную Россию[115].
15. Киров едет в Москву
После окончания 15 марта 1918 года второго съезда и признания народами края Терского совнаркома в области установилось относительное затишье. К сожалению, обманчивое и недолговечное. Связано оно было с тем кредитом доверия, который, по обыкновению, имеет любая новая власть. Но эти «сто дней» пройдут, и оппозиция, особенно контрреволюционная, поднимет голову. Мало того, с каждым днем ухудшалась ситуация на дальних подступах Терской республики. Немцы, оккупировав Украину, вышли к Дону. Турки, покоряя один за другим города Армении и Грузии, принуждали все Закавказье провозгласить независимость от России. Кольцо вокруг Терека постепенно сжималось, а внутри зрело недовольство казачества одобренной вторым съездом земельной реформой. Далеко не все станицы её признали, и далеко не все казаки желали с ней мириться.
Посещавшие Владикавказ в апреле и мае 1918 года гости с Кубани, Дона, из Тифлиса или Баку удивлялись: да у вас здесь «маленький рай»! Гражданской войны нет, а война национальная ликвидирована…[116] Увы, они попадали не в «рай», а в «глаз» торнадо. В ноябре семнадцатого – феврале восемнадцатого Терскую область крушил и ломал первый натиск внешнего слоя революционного вихря. Весной она оказалась в спокойном центре его вертящейся воронки, которой рано или поздно предстояло ещё раз пройтись по краю, сметая и уничтожая все на своем пути.
Председатель СНК Самуил Буачидзе предчувствовал, что гражданская война, настоящая гражданская война, жестокая и отчаянная, не за горами. А на такой войне ораторов не слушают. Им и рта не дают раскрыть, убивают сразу. И самородок Киров, продемонстрировавший на народных съездах уникальный дар убеждения людей, – первый кандидат на устранение. Калабеков ведь наверняка принял пулю, предназначенную Кирову.
Похоже, товарищ Ной решил поберечь Сергея Мироновича, отправив под благовидным предлогом в Москву, в Совнарком к Ленину. И решил, судя по одному казусу, ещё в конце марта. Дело в том, что 21 марта собрался новый состав Владикавказского совдепа, и, чтобы нейтрализовать попытки меньшевиков и эсеров протолкнуть в председатели совета удобного им кандидата (политически неопытного, зато рабочего с единственного на Тереке завода, Алагирского), фракция большевиков выдвинула на ту же должность Кирова. Совет проголосовал за него 29 марта. Но тут выяснилось, что Сергей Миронович ввиду сильной занятости работать в совете, скорее всего, не сможет. Неопределенность продлилась две недели, после чего 11 (24) апреля председателя переизбрали. Не без содействия депутатов от партии «Кермен» им стал грузинский большевик Камалов[117].
А три дня спустя, 27 апреля 1918 года, Терский совнарком принял решение об отправке Кирова в Москву «для освещения положения в Терской области». Вместе с ним туда же откомандировали Асланбека Шерипова, «вождя чеченской бедноты», единственного делегата от Чечни, приехавшего в Пятигорск вместе с делегатами от Ингушетии 23 февраля. Кандидатура Шерипова возникла, видимо, неслучайно. Да, Буачидзе во время съездов крепко сдружился с нашим героем. Правда, едва ли Киров откликнулся бы на просьбу друга уехать из Владикавказа в Москву. Даже с очень важным поручением Терского СНК. Чтобы поездка не напоминала «бегство» от опасности, Кирову лучше ехать в компании с человеком с общепризнанной репутацией отважного и храброго героя. Таким, как Шерипов. И если бесстрашный чеченец сочтет командировку в Москву делом правильным и нужным, то Сергею Мироновичу отпираться тем более будет неудобно. Однако Шерипов посчитал, что сейчас он нужнее в Чечне, а не в Москве. Ясно, что и Киров к нему присоединился: «сейчас нужнее всего» ему быть во Владикавказе.
Пришлось Буачидзе искать для Мироныча другой побудительный мотив. Ничего лучшего, как выбивание из СНК РСФСР для СНК Терской области
