Системный Барон #2 - Вячеслав Белогорский

Время замедлилось.

Мой интерфейс, работавший всё это время в фоновом режиме, наконец выдал результат сканирования. Он выделил на быстро двигающемся теле твари слабое место, не точку, а линию. Структура чешуи на боку, чуть позади передней лапы, была нарушена. Там сходились несколько гибких сочленений, а защита была чуть тоньше.

«Аналог подмышечной впадины в доспехах», — пронеслось в голове.

У меня не было времени что-то выдумывать. Вот место, и сейчас надо туда бить. Я сработал на автомате, как в былые времена на тренировках по смешанным единоборствам: нашёл слабину и бил в неё.

Но бил не кулаком. Мой мозг, сросшийся с интерфейсом, выдал готовое решение. Я скопировал принцип. Рука Ильи, сжимающая камень. Телекинетический импульс, который я тысячу раз использовал. Всё просто.

Из-под ног Петра сорвался небольшой, острый, как наконечник стрелы, обломок камня. Он полетел, дико ввинчиваясь в воздух.

«Бронебойный, подкалиберный, с отделяющимся поддоном», — мелькнула абсурдная аналогия.

Камень со свистом пролетел мимо вздрагивающего Петра и вонзился точно в подсвеченную интерфейсом линию на боку даргана.

Раздался глухой влажный хруст, смешанный с шипением. Тварь взвыла. Звук был похож на скрежет железа по стеклу. Движения твари превратились в конвульсивный рывок. Монстр рухнул на бок, брыкаясь и пытаясь встать, но задние лапы плохо слушались.

Илья, поднявшись, накрыл её с размаху, пригвоздив к земле всей своей массой. Бой был окончен.

А я посмотрел в интерфейс: название новой руны уже появилось, и оно заставило меня улыбнуться.

[Бронебойный, подкалиберный, с отделяющимся поддоном]

Так вот как, оказывается, названия появляются! Я их сам непроизвольно выдумываю в момент создания.

Мы стояли над добычей, тяжело дыша, перепачканные грязью и болотной слизью, но все довольно улыбались.

Александр, выбравшийся из своей лужи, был похож на лешего.

— Глаза! — первым очнулся он. — Надо аккуратно извлечь! Кто-нибудь ложку взял?

Повисла неловкая пауза.

Пётр беспомощно развёл руками. Илья удивлённо покосился на виконта.

У меня же в голове тут же всплыл бородатый анекдот про «глазовыколупывательницу розового цвета с полувыломанными ножками». Я фыркнул, не сдержавшись.

— Серьёзно, Саня? Ложку?

— Ну как же! Иначе повредишь хрусталик! — друг был непреклонен.

Попытка подковырнуть глаз грубым охотничьим ножом успехом не увенчалась. Лезвие скользнуло по выпуклой твёрдой поверхности, не оставив и царапины.

[Материал: биокристаллическая структура, твёрдость восемь по Моосу. Рекомендуется алмазный резец или магическое воздействие]

Беспристрастно сообщил интерфейс.

— Что за чёрт эту тварь проектировал? — проворчал виконт, рассматривая неуязвимый глаз.

— Природа, Саня, — хрипло ответил я, вытирая грязь с лица. — Её инженерный отдел.

Тащить тушу целиком было тяжело, но разделывать её в наступающей темноте, в болоте, без инструментов — это безумие. Вчетвером, как древние охотники, мы взвалили добычу на себя и поволокли. Каждому досталось по лапе, а длинный хвост волочился по земле, оставляя борозду.

Наш «триумфальный» вход был встречен изумлёнными взглядами стражи. Но настоящий фурор мы произвели, когда кузнец, присланный старостой из Сердцегорска, выскочил из кузницы на громкий шум.

Увидев тварь, его глаза округлились.

— Мать честная… Дарган! Да ещё и целый! — он оббежал тушу, как художник шедевр. — Позвоночник… Это ж… я лет десять такой материал в руках не держал!

Александр тем временем принёс из столовой ложку и с важным видом пытался выковырять вожделенные глаза. Получалось комично и бесполезно. Ложка просто сломалась, не выдержав усилий. В итоге кузнец, хмыкнув, принёс тонкое зубило и маленький молоточек.

— Давайте-ка, ваше благородие, по-взрослому. Держите голову.

С аккуратностью ювелира он подставил зубило к краю глазницы и точным ударом выбил первый хрусталик, поймав его на лету, потом повторил этот фокус с другим глазом. Размером они были с крупный грецкий орех, переливались в свете факелов всеми оттенками тёмного янтаря и стали.

— Тушу я разделаю, — сказал кузнец, и, судя по выражению лица, он уже мысленно потрошил её. — Шкуру выделю, мясо… оно хоть и жёсткое, но бульон на костях — сила богатырская. А позвоночник… — мужчина с благоговением провёл рукой по хребту. — Завтра с утра займусь.

Пришлось кузнеца немного остудить, объяснив, что часть туши, а именно позвоночник, для нового клинка приглядел барон. Но как только мужчина узнал, что делать его будет мой гость, то открыл рот и посмотрел на Илюшу как на чудотворную икону. Это ж надо, потомок самих Муромов будет у него в кузнице работать!

Позже, уже отмытые и переодетые, мы сидели в гостиной. Усталость приятно ложилась на кости, смешиваясь с чувством триумфа от всё же удавшейся охоты.

— Дима, завтра ранним утром веди меня к кузнецу, — сказал Илья, его энтузиазм ничуть не угас. — Поработаю. Я ж обещал тебе достойный клинок ещё в Москве.

— Да можешь не париться, — начал я, но друг меня перебил.

— Не-не-не! Обещал, значит, сделаю. Может быть, такой клинок получится, что в своём роду передавать будешь как артефакт, — мечтательно сказал богатырь.

Пётр, попивая травяной чай, кивнул:

— Замечательно. А мне завтра в Архангельск нужно, по делам. К полудню вернусь. Встретимся после обеда, обсудим… дальнейшие планы.

— Тогда решено, — заключил я.

Мы разошлись по комнатам имения, которые Марфа заботливо приготовила. Ночевал я в доме первый раз, но был такой уставший, что даже не смог насладиться мягкой периной. Уснул ещё до того, как голова коснулась подушки.

Утром меня разбудил настойчивый стук в дверь, хотя солнце ещё не полностью поднялось над горизонтом.

— Господин, к вам… — голос слуги звучал нерешительно.

— Кого опять принесло? — пробурчал я, натягивая халат.

На террасе, залитой холодным утренним светом, меня ждал Окороков. Но не тот самоуверенный и циничный карьерист, которого я знал. Передо мной сидел скромный, сломленный человек. Костюм помят, глаза запавшие, в руках он вертел пустую фарфоровую чашку. Марфа, бросившая на него сочувствующий взгляд, поставила передо мной дымящийся чайник.

— Алексей Николаевич, — сел я напротив. — Чем обязан столь раннему визиту?

Окороков поднял на меня взгляд, в нём была пустота.

— Вчера написал заявление по собственному, — глухо сказал он. — Ушёл. Вернее, меня ушли. Система… не переварила.

Он рассказал скупым отрывистым языком. После дела с Оракулом и историей с похищенными детьми пошли чистки. Вскрылись связи, уходящие высоко. Ему дали выбор: закрыть глаза и остаться со звездой на погонах либо попытаться докопаться и стать проблемой. Он, к своему