Агнес - Хавьер Пенья
По дороге в гостиницу он выкуривает две сигареты подряд и решает, что чрезвычайно важно хоть немного поспать, если, конечно, получится. Но не слишком долго. Так, вздремнуть малость. Кто знает, сколько времени потребуется на то, чтобы найти в руинах мертвое тело. Может, в Сент-Эмильоне есть еще какой-нибудь поклонник этого заброшенного места. А может, и нет. Могут пройти годы и десятилетия, пока кто-нибудь не наткнется на тело. Есть вероятность, что кости Ургуланилы смешаются с захороненными там останками какого-нибудь потомка Алиеноры Аквитанской и в один прекрасный день их обнаружат, как будто в катакомбах какой-нибудь монолитной церкви.
Хотя он далеко не уверен, что эта пресловутая церковь представляет хоть какой-то интерес. За неделю пребывания в Сент-Эмильоне он даже не потрудился ее посетить.
Несколько часов сна. Потом он берет со стула высохшую одежду, снимает с керамической куртки пальто. Бросает в почтовый ящик хозяйки конверт с пачкой банкнот, достаточно толстой для того, чтобы оплатить недельное проживание и немного сверху. Хочет остаться в ее памяти благодарным клиентом.
Туда же он опускает письмо, написанное им от руки на корявом французском. На любезном корявом французском. По словам Форета, трудно не быть любезным на языке, которого не знаешь. Невежество отличается любезностью.
Но Ургуланила невежественной не была. Возможно, как раз поэтому ей не удалось в полной мере понравиться человеку, которому предстояло стать Луисом Форетом. Возможно, женщины, которые знают больше, чем он, внушают ему страх.
Возможно, он всего лишь закомплексован.
По словам Форета, он снова пускается в бега, только в противоположную сторону. Теперь он уже направляется не в Москву, теперь он бежит на запад, в аэропорт Бордо. Ему нужно поскорее сесть в самолет, который полетит в Швейцарию. Потому что он хочет оказаться как можно дальше отсюда. Потому что любой, кто видел их с Ургуланилой тем вечером гуляющими по городу, никогда не забудет облик этой огромной женщины и, что вполне возможно, его тоже.
Но прежде всего он горит желанием увидеть то, что ожидает его в Цюрихе. Он хочет узнать, существует ли счет на его имя в соответствии с условиями договора, подписанного Девушкой погоды и времени, когда она переработала содержимое папки с начитанными для Шахрияр рассказами и продала их агентству.
Где-то под Либурном он вспоминает, что забыл про осколок зуба в ванной.
Идеальное преступление, ничего не скажешь. Где-то под Либурном он думает, как устроилась Ургуланила в новом доме.
Она же сама сказала: все истории любви — истории призраков.
Однако далеко не всегда эти истории дают время хотя бы на то, чтобы заняться сексом.
Приложение к документу № 5
Электронная переписка Луиса Форета и Агнес Романи
Февраль 2020 года
Еще одна смерть? Сожалею, но вынуждена признать, что начинаю испытывать определенные трудности с перевариванием вашей истории.
Вот поэтому ее и нужно рассказать. Легкоусвояемые истории грош а ломан ого не стоят. Истории безликие, истории повседневные лишены всякого смысла, это и не истории вовсе. Будь я просто рядовым писателем, который день за днем сидит в своем кресле, — какой вообще смысл писать биографию? Как бы то ни было, я все равно знал, что ты так скажешь, Агнес, знал, что тебя одолеют сомнения, так что взял на себя смелость отправить посылку, чтобы помочь тебе проникнуться моей историей.
Посылку? Ко мне домой?
Разумеется, куда же еще.
А откуда у вас мой адрес?
Какая ж ты наивная, Агнес! Я богат, а за кругленькую сумму кто угодно готов поделиться со мной информацией.
И кто предоставил вам эту информацию?
Скажем так: я богат, но вместе с тем сдержан. Только благодаря этому мне и удается хранить в тайне настоящее имя уже восемь лет.
И то, что люди, которые могли бы его раскрыть, один за другим умирают, тоже пошло вам не во вред, а на пользу.
Не могу с тобой в этом не согласиться.
Так или иначе, но я прошу вас больше ничего мне не присылать, а то у меня такое чувство, что вы вторгаетесь в мою личную жизнь.
Тебе бы скорее следовало беспокоиться не по поводу почтовых отправлений, а по поводу личностей, проникающих в твою квартиру после рождественского ужина, о чем ты ни сном ни духом. Не забывай, что за посылку ты должна расписаться. Другими словами, ты сама приглашаешь курьера войти. Ну и ще тут вторжение? Давай-ка взглянем, который час? Ровно четыре пополудни. Вот-вот должны доставить.
Подождите. В дверь звонят.
А, великолепно!
Вы что, колдун?
Да нет, никакого колдовства, просто хорошая служба доставки.
Ко мне никогда не приходит один и тот же курьер… Так, и что вы мне прислали? Старые хлопчатобумажные трусы?
Обрати внимание на размер.
Вы хотите сказать, это трусы Ургуланилы? Те, которые служили перчатками при транспортировке ее тела? Вы не избавились от них!
В тот момент я был настолько не в себе, что совершенно об этом забыл. А потом решил сохранить их как фетиш.
А вы понимаете, что, если я отнесу эти трусы в полицию, выяснится, что вы замешаны в преступлении? Отдаете себе отчет в том, что даете мне в руки то, что позволит обвинить вас в убийстве?
Никакое это не убийство, это был несчастный случай. Ты что, не читала?
Это только ваши слова — и я должна им верить?
Давай-ка поглядим, детка, что заставляет тебя сомневаться? Ты веришь в мою историю с Ургула-нилой, за исключением несчастного случая? Если тебе так уж не хочется мне верить, можешь успокоить себя тем, что трусы эти я только что купил в магазине дамского белья больших размеров.
Вы, похоже, пытаетесь втянуть меня в какую-то шру.
Обратись в полицию, если хочешь. Сдается мне, я смогу написать целый роман отом, как ты в участке пытаешься убедить дежурного, что писатель-аноним прислал тебе по почте гигантские трусы, с помощью которых он тащил труп какой-то женщины во Франции семь лет назад. Может, тебе лучше сразу в Интерпол?
Можете смеяться сколько угодно, но как раз это я и собираюсь сделать.
Давай.
Идите черту.
В Сент-Эмильоне я прожил всего неделю, был там проездом. Сколько людей вспомнит, что видели меня тогда? Ургуланилу я до
