Виктор Черномырдин: В харизме надо родиться - Андрей Вячеславович Вавра
Он еще с января понимал, что ЧВС надо увольнять – из-за книжного скандала, из-за того, что команда реформаторов превратилась в какую-то кашу. Ельцин с января стал мне говорить, что правительство надо менять: “ищите кого можете найти”, “кто вместо ЧВС”…
На правительство реформаторов он поставил все свои ресурсы, а в результате в январе получает уничтоженное правительство, рейтинг Немцова – его главного кандидата в президенты – ноль. Половина правительства уволена. Он просто бесился».
Словом, президенту следовало создавать другую конструкцию. Из других элементов – без ЧВС. Потому что все варианты конструкции правительства с ним были уже испробованы. Единственное решение – это принципиально «поменять картинку». Вот тогда и возникла идея с назначением Кириенко.
Юмашев: «Ему хотелось реинкарнацию Гайдара. Молодое технологичное правительство, абсолютно отрезанное от интересов олигархов. И он его через полгода убирает и ставит на его место премьера, который станет следующим президентом. Примерно такой был план».
* * *
Аргументируя отставку ЧВС, Ельцин вспоминает Гайдара:
«Я до сих пор не разочаровался в Гайдаре, до сих пор уверен в точности своего тогдашнего выбора… И я уверен, что, дай мы его команде поработать еще год – и экономика рванула бы вперед, начались бы нормальные процессы в промышленности, пошли бы те самые западные инвестиции, о которых так мечтало любое наше правительство.
Гайдар передал реформы в руки Черномырдину.
Началась совсем другая эпоха – медленного, осторожного, достаточно противоречивого реформирования экономики…
Не удалось преодолеть монополизм в экономике, спад производства, не удалось преодолеть гнилую систему взаимозачетов, способствующую коррупции и воровству. Не удалось инвестировать крупные средства в промышленность. А главное – не удалось по-настоящему улучшить жизнь людей».
Ельцин здесь повторяет расхожие рассуждения либеральной публицистики тех лет: Гайдар знал, мог, но ему не дали. А ЧВС не сильно разбирался в рыночной экономике, поэтому вел реформы не так, как надо.
Противопоставление Гайдара и ЧВС – общее место в рассуждениях о реформах 90-х. Мы уже приводили примеры критического отношения к ЧВС демократических публицистов и либеральных политологов. Что Гайдар лучше разбирался во всех тонкостях и нюансах рыночной экономики – спору нет. А что ЧВС лучше разбирался в реальной экономике, в кадровой политике, лучше умел добиваться взаимопонимания с субъектами рынка – и тут вряд ли кто будет спорить. А что важнее для успеха – тут у каждого может быть свое мнение.
Думаю, такое сравнение было для ЧВС достаточно обидным. У Гайдара действительно было более цельное понимание всего комплекса решений для реализации реформ, он отлично знал теорию, слушал лекции и семинары ведущих западных экономистов. Словом, понимал, что НУЖНО делать. Но ЧВС понимал, что ВОЗМОЖНО делать (по замечанию Юмашева, Ельцин и ЧВС постоянно были вынуждены находить узкую щель между необходимостью и возможностью). У него был колоссальный опыт, а кроме того – чуйка, что отмечает большинство тех, кому довелось с ним работать.
Что в данных обстоятельствах важнее – вопрос дискуссионный. Все-таки Россия – не Польша, а тем более не страны Балтии. Их опыт реформ был безусловно важен, но он не совсем подходил для конкретных российских условий. У них было общественное согласие – реформы здесь воспринимались еще как средство освобождения от советского влияния, как путь к национальной независимости. А у нас оппозиция все время тянула назад. Там были еще не окончательно выкорчеваны традиции уважения к частной собственности, традиции частного предпринимательства. У нас же все было давно забыто. Там не было такого огромного ВПК – где-то около половины экономики. Они умели производить достаточно качественные товары широкого потребления, а мы нет. Иначе говоря, по всем этим позициям в России ситуация была совсем иная.
Так что прогноз Гайдара, что через полгода после начала реформ ситуация стабилизируется, а через год начнется экономический рост, был, мягко говоря, наивным. Кстати, по прошествии лет реформаторы пришли точно к таким же выводам. Как пишут в своей книге о реформах 90-х П. Авен и А. Кох, «оказалось, что поменять экономические правила не значит поменять страну. Но это не значит, что не надо было менять экономические правила».
Во всяком случае, сегодня можно сказать, что пропагандистское сопровождение реформ начисто отсутствовало («никаких коммуникаций с народом, безусловно, не было вообще»). Хотя такое было допустимо, если бы правительство тогда возглавлял премьер «Нефть по 120 долларов за баррель».
Но это осознание собственных заблуждений, связанных прежде всего с недооценкой внеэкономических факторов, пришло гораздо позже. Когда стало ясно, что под начатыми глобальными изменениями заложен слишком ненадежный фундамент.
Поэтому нет весомых оснований полагать, что при Гайдаре экономика повела бы себя совсем иначе, чем при ЧВС. А следовательно, данный аргумент Ельцина выглядит не очень убедительно.
К тому же итоги 1997 года внушали осторожный оптимизм: впервые за предшествовавшие семь лет ВВП, по сравнению с 1996 годом, не сократился, а вырос на 0,4 %. Также 1997 год был отмечен значительным снижением темпов инфляции, которая составила около 12,5 %, впервые начали расти объемы промышленного производства, прежде всего за счет отраслей с высокой добавленной стоимостью. Также впервые стали повышаться реальные денежные доходы населения.
Ельцин был убежден, что бесповоротное расставание с советским прошлым возможно только в том случае, если ключевые позиции займут представители нового поколения политиков и менеджеров, чей опыт и мировоззрение не связаны с советской эпохой, которые чувствуют и мыслят по-новому, иначе воспитаны и образованы.
«Главная сила Черномырдина, – далее объясняет Ельцин причины отставки ЧВС, – его уникальная способность к компромиссам… Но вот в чем дело: главный компромисс, на котором Черномырдин и “просидел” все эти годы, – компромисс между рыночными отношениями и советским директорским корпусом – сейчас уже невозможен. Он себя исчерпал, этот компромисс. Нужно двигаться дальше».
Что Борис Николаевич имел в виду? Ведь в экономике, а тем более в политике обойтись без компромиссов, без «умения приспосабливаться к реалиям жизни» невозможно. Гайдар, чтобы наладить отношения с депутатами, усиленно пробивал кандидатуру Геращенко на пост главы Центробанка – вопреки позиции Ельцина. Сам президент, чтобы правительство смогло нормально работать, заменил Гайдара на ЧВС. И подобных примеров было множество.
Компромисс –
