Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

Г о л о с. Есть, конечно!

И р а и д а. Вот и я так думаю. Кучумов, встаньте. Или нет, не надо, лучше сидите. Пару слов об этом человеке. Наверное, многие из вас помнят, как восемь лет назад он пришел к нам, прямо с институтской скамьи. Еще бодрый, свежий. И все эти годы он рядом с нами. Как далеко не каждый. Он… самую трудную, горящую работу. Он… Вдруг что-то заклинит, так: «Валя, горим! Валя, выручай!» Ведь так же, товарищи? И что? Разве было, чтобы Валя когда-нибудь: «Нет, не могу. Нет, не желаю». Всегда без слов, без отговорок. Я уже не говорю о таких мелочах, как колхоз, ОКС, овощная база, уборка территории. Да любого из нас возьмите. Чуть что — так всеми силами, а Кучумов — никогда. Вот что такое Кучумов, товарищи. Да ведь это же… настоящее золото, а не человек. Это же клад настоящий, товарищи! А между тем… Давайте посмотрим правде жизни в глаза. Много ли внимания ему уделялось? А как насчет материального стимула? Какие возможности для творческого роста ему предоставлялись? Молчите? Вот и он. Молчал. Долго. Упорно. Терпеливо. Безна-дежно. Ни у кого не клянчил. Ни для кого воду в графине.

Э р н е с т  П е т р о в и ч (решительно встает). Минуточку, товарищи. Я по поводу Кучумова. Вот говорю вам, руку на сердце. Была, была у меня задумка, появлялась не раз и не два. Как-то… действительно поощрить такого старательного товарища Кучумова. Как-то… одним словом… выделить, выдвинуть.

И р а и д а. Так что же, если была?

Э р н е с т  П е т р о в и ч. Так опять же. Вы знаете. Объективные…

Г о л о с а. Хватит! Надоело! Новенького ничего не придумаете? Наслушались!

И р а и д а. Правильно, товарищи. Вот (пальцем себе в грудь) одно такое объективное обстоятельство.

Смех.

Но раз так… Внимание, товарищи! Раз так… У меня предложение. Раз такого человека обидели, и все из-за такой проныры, как я… Вот мое предложенье. Я, как работник никуда не годный, от назначения категорически отказываюсь…

Громкие аплодисменты.

А на освободившееся место…

Телефонный звонок.

Э р н е с т  П е т р о в и ч. Минуточку. (В трубку.) Да. В чем дело? Перезвоните капельку попозже. У нас тут важное мероприятие. Да, очень важное. В свете новых требований. (Положил трубку.) Продолжайте вашу мысль, Ираида Сергеевна. Это очень интересно.

И р а и д а. От назначения, значит, категорически отказываюсь, а на освободившееся место, как самого заслуживающего…

Э р н е с т  П е т р о в и ч. Правильно, товарищи. Абсолютно с этим согласен. Давно хотел. Но не мог.

И р а и д а. Предлагаю ходатайствовать перед вышестоящими инстанциями о назначении всем вам хорошо известного…

Громкие аплодисменты.

Э р н е с т  П е т р о в и ч. Полностью! и безоговорочно! поддерживаю инициативу широких трудовых масс! Я с вами, товарищи! Одним строем! Плечом к плечу. Вперед к победе! Догоним и перегоним! Да здравствует светлое будущее всего прогрессивного человечества! Прошу это мое последнее слово особенно тщательно занести в протокол.

И р а и д а. Всем вам хорошо известного товарища Ку… (Запнулась.) Товарища Ку… (Запнулась и так, словно сама удивляется произносимому ею.) Товарища… Фи-ли-мон-ки-на.

Пауза. Глаза всех устремляются в сторону Филимонкина. Тот, изумленный, встает. Кучумов тихо, никем не замечаемый, боком уходит.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

В лифте. Входит  К у ч у м о в.

А с я (бежит, размахивая папкой). Подождите! Секундочку! (Вбегает в лифт.) Спасибо большое.

К у ч у м о в. Вам?

А с я. Третий.

Кучумов нажимает кнопку. Двери лифта с шумом затворяются. Лифт трогается с места. Движется вниз. Останавливается. Ася с ожиданием смотрит на дверь, но она не отворяется.

А с я. Как вы думаете… что-то случилось?

К у ч у м о в. Да.

А с я. Этого еще не хватало. (Смотрит на часы.) Что же теперь делать? Через полчаса конец работы, а мне еще… (Потрясает папкой.) Посмотрите, сколько бумаг разнести. (Стучит кулаком в дверь.) Люди-и! (Пауза.) Еще хорошо, если лифтер на месте, а то моя напарница вот так же, и знаете, сколько она просидела?

К у ч у м о в. Сколько?

А с я. Ровно два часа и двенадцать минут.

Пауза.

А с я (вновь стучит в дверь). На помо-ощь!

К у ч у м о в. Пожалуйста, не волнуйтесь.

А с я. Как же мне не волноваться? Странно, что вы такой… спокойный. (Опять смотрит на часы.) Боже мой, ну до чего ж время тянется! Еще только минуты три, а кажется, будто целая вечность. (Пауза.) А вы на каком участке работаете?

К у ч у м о в. Я в КБ.

А с я. О-о… А я курьером, как видите, устроилась.

К у ч у м о в. Вам нравится… быть курьером?

А с я (с вызовом). Да! Очень! (Помедлив и со вздохом.) Это мне Анатолий Петрович обещал. Если я поработаю курьером, он мне жилплощадь в новом доме устроит.

К у ч у м о в. Да? И давно он вам обещал?

А с я. Да нет, совсем недавно. Я ведь только второй год курьером работаю.

К у ч у м о в. А где вы сейчас живете?

А с я. Вообще в общежитии. А сейчас с тетей. Пока она одна. Правда, ее сын вот-вот из армии должен вернуться, и тогда мне… Но Анатолий Петрович твердо обещал.

К у ч у м о в. Вы ему верите?

А с я. Конечно! Такой человек! Не-ет, Анатолий Петрович не из этих. Слов на ветер не бросает. Вот, например, я ему как-то совершенно безо всякой задней мысли пожаловалась: бегаю по всем этажам, и туфли… буквально на глазах… не успеваю новые покупать. Так он, вы знаете, ни слова не говоря, тут же прямо при мне завхозу позвонил, чтобы тот какую-нибудь обувь казенную. И что вы думаете? Завхоз даже не ойкнул. Выдал мне казенную обувь. Такие… очень прочные, почти новые кирзовые сапоги. Сорок второй размер. (Перехватив взгляд Кучумова, устремленный на ее ноги.) Да нет, нет, конечно, я не взяла, но сам факт… внимания. Сам факт! Согласитесь.

К у ч у м о в (неуверенно). Д-да.

А с я. Нет-нет, Анатолий Петрович… это такой человек. Очень порядочный человек. Очень чуткий. Ну просто… замечательный человек!

К у ч у м о в. Да-да. Грубоватый, правда.

А с я. Кто вам сказал? Не знаю… Я этого не замечала. Ну может, и грубоватый, но только с теми, кто этого заслуживает, а лично со мной — никогда. А что у него в семье творится? Вы знаете? Он мне как-то на днях пожаловался. Если бы только вы могли себе представить, что у него за жена. Она же его совсем не понимает. Как человека. Не ценит. У них все разное. И интересы тоже. Анатолий Петрович ей как-то принес из нашей фабричной библиотеки «Нормативы расхода древесины». Так, вы думаете, ей было интересно? Даже краешком глаза не взглянула. Представляете? Ведь вот до чего! Нет, конечно, я понимаю Анатолия Петровича, то есть я ему сочувствую. Ему трудно с такой женой. Вы согласны?

К у ч у м о в. Д-да… Конечно… Хотя его жене, наверное,