Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин
Д и а н а В л а д и м и р о в н а. О чем вы говорите? Разве я могу оставить своих? Нет… Нет! Я должна работать здесь, Николай Михайлович, ваш зять обещал мне помочь… иначе я бы никогда не пришла сюда. Я не предполагала, что придется за это… выходить замуж. Я вас оставлю, Роза Александровна. Спасибо вам, дорогая. Мы будем дружить с вами. А сейчас мне пора уходить. Сменщице нужно домой, отдыхать.
Р о з а А л е к с а н д р о в н а. На вашей вахте есть телефон?
Д и а н а В л а д и м и р о в н а. Не надо… У меня еще осталось немного времени. Дайте мне слово, что вы не будете отказываться от Николая Михайловича.
Молчание.
Р о з а А л е к с а н д р о в н а. Он от меня сам отказался.
Д и а н а В л а д и м и р о в н а. Разве можно от вас отказаться? Верно, Николай Михайлович?
Ч м у т и н (растерян). Совершенно верно.
Р о з а А л е к с а н д р о в н а. Вы напрасно меня успокаиваете. Я поняла в очередной раз… что такое мужчины… (Отошла. Села в кресло.)
Д и а н а В л а д и м и р о в н а (Чмутину). Ну идите же к ней…
Ч м у т и н (подошел). Я ж вас раньше звал… в деревню.
Р о з а А л е к с а н д р о в н а. Вы как попугай, честное слово! Вывести вас на улицу — вы всем будете это предлагать.
Д и а н а В л а д и м и р о в н а. Не сердитесь. Давайте вернемся за стол. Теперь я обязательно выпью. Выпью за ваше счастье. Садитесь рядом.
Усаживает их за стол.
Вот так. А я присяду напротив. Налейте мне вина, Николай Михайлович. Налейте-налейте… Я приду на вахту и сразу улягусь спать. (Встает. Поднимает бокал.) Мои дорогие молодожены. (Пауза.) Я, старая идеалистка, до сих пор верю в чудеса. Когда я была юной, а это, по секрету вам скажу, было очень давно… я представляла свое будущее. Оно казалось необыкновенным. Я верила в царство справедливости. Я верила, что простые, ничтожные потребности в пище и одежде… будут удовлетворены и люди еще на моем веку задумаются о своем высшем предназначении…
Молчание.
Не буду рассказывать историю своей жизни… У всех нас одна история. Мы много пережили… потеряли… близких нам людей, были и счастливы, и несчастливы… страдали, может быть, немножко больше, чем этого заслуживали… До войны я потеряла отца, война унесла… любимого моего мужа. (Пауза.) Мне было очень тяжело одной… Но не это причиняло мне главную боль. Я понимала, что мои идеалистические грезы о будущем в отпущенную мне жизнь не сбудутся. (Пауза.) Но у меня был сын. Когда я носила его, я ходила на выставки, концерты симфонической музыки… Я готовила его к той возвышенной жизни, о которой мечтала сама. Он окончил университет… Филолог… и жена у него филологиня. Милая, спокойная… Счастлив ли мой сын? Он устал… он очень постарел. (Пауза.) Но у меня есть внуки… Мальчику скоро двадцать, а девочке всего четырнадцать, поэтому я живу и верю.
Молчание.
Мой сын последние годы что-то коллекционирует… Новое его увлечение — путеводители… Может быть, он мало путешествовал? Все-таки двое детей… И вот я решила… мне захотелось, чтоб он поехал на море… Мне ужасно… жалко его. (Заплакала.) Я сегодня купила ему путеводитель, но подарю его вам. Я прошу вас, я вас… очень прошу, путешествуйте вдвоем. Читайте друг другу вслух. Не покидайте близких людей. У каждого человека должны быть близкие люди… Это я плачу от радости… Простите меня, возьмите…
Р о з а А л е к с а н д р о в н а. Спасибо вам, дорогая моя… (Раскрывает путеводитель.) Ах, это Мураново… Я была там. В каком же году? (Читает.) «Золотое кольцо России, Мураново. Музей-усадьба Мураново, связанная с именами выдающихся поэтов девятнадцатого века Баратынского и Тютчева. В музее хранятся личные вещи поэта, книги, рукописи, фотографии, произведения живописи. Интересна коллекция фарфора и бытовых вещей».
Ч м у т и н. Что же мы так и не выпили? (Поднял бокал.) Давайте за вас. Если бы был помоложе, честное слово, женился бы на двух. Я сижу с вами и чувствую: близкие люди. У нас дом был… от домоуправления… для дворников, сантехников, слесарей… Народ был разный, и запойные, и какие угодно. И жили-то как! Колонка от дома с полкилометра… дрова, сараи… Анна Ивановна, покойная, болела. Сережка однорукий, почтальон, десять лет за ней ходил. Чужой вроде человек. К чему я это говорю? (Пауза.) Что-то я сказать хотел! Вокруг меня женщины были без образования. Поэтому я, может быть, коряво говорю. Но думаю, что все люди скроены одинаково. Душа точно такая же — одна на всех. Душа — она как медведь. Уж если заснет, то надолго, но уж если проснется, тогда человека так запросто не остановишь! Его тогда, как медведя, обложить придется. И невесть когда косолапая-то наша душа поднимется. Иной раз в ребенке она начинает работать. А бывает, что и всю жизнь проспит. Не разбудят — и проспит. А последнее время у меня что-то со дна поднимается… дурит-дурит, крутит и такие дали открывает… Легко становится на сердце. Начинаешь думать: отчего все несчастья? А кажется, вот еще один миг — и ответишь? Может, это все обман нервов и усталого рассудка… Не знаю… На деле я ведь даже со своей дочерью не могу разобраться… Когда я присмотрелся, как они тут живут, я ее спросил: «Хорошо тебе с ним?» — «Хорошо», — отвечает. А я не пойму, что же у них хорошего? Она в одном углу, он в другом. Богатство в доме есть, а любви нет… детей нет. Внуков мы так и не дождались. Стал я им про это говорить — такое началось.
Звонок у входной двери. Старушки вздрогнули. Чмутин его не услышал. Поставил бокал, потому что рука сильно затряслась.
И тогда я решил — все. Я жить здесь не могу? Поеду к старикам на хутора. Есть такие хутора… Молодежь поразъехалась, живут каких-нибудь три-четыре старика — в земле копошатся. Вот такая она… Тонина деревня. Не знает моя дочь, что Тоня умерла… Схоронил я ее… Да и что ей об этом писать? Если она своего родного отца стыдилась, что говорить о его родне. Дом Тоня на меня записала потому, что у нее, кроме меня, никого больше не осталось. Светлая ей память… А
