Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола
Постой, отец!
С и м о н и д е с.
После всего, что было,
не называй меня отцом!
Вы крови мне попортили немало.
Б е н ь я м и н.
Оставьте ваши предрассудки!
Вам радоваться надо.
Ведь наконец-то появился довод,
опровергающий мою бродяжью жизнь.
Мы уезжаем.
И если вы от сына отреклись,
то на свои плантации рабочим
его возьмите!
С и м о н и д е с.
Если это всерьез,
если ты преисполнен благих намерений —
вот конкретное предложенье.
Мне нужен надежный агент в Антверпен.
Оправдаешь доверие —
будешь ездить в заморские страны.
Фирме грозит опасность, но только с твоей помощью
катастрофу можно предотвратить.
Поразмысли над этим
и завтра же мне позвони.
Это — шанс возместить причиненные мне убытки!
Б е н ь я м и н.
Спите спокойно. Я — за.
Утром я к вашим услугам, шеф.
Симонидес отходит.
(Подходит к Елене.)
Не грусти!
Начинается новая жизнь.
Мы поедем в Антверпен.
Когда человек влюблен,
даже запахи кофе становятся чудом экзотики.
Е л е н а.
Ненавижу мешки, что распухли от кофе.
Б е н ь я м и н.
Авось полюбятся, когда увидишь,
как грузят их в порту.
Е л е н а.
Порт…
Ты помнишь, как меня заворожил
мечтою о приморских городах?
Ведь это ты — мой соблазнитель!
Б е н ь я м и н.
Люблю морские города,
но знать не знал, что столь красноречив…
Е л е н а.
Тогда мы в первый раз поцеловались.
Л а з а р ь (выходит из виллы и обращается к Симонидесу).
Кто это?
С и м о н и д е с (презрительно).
Влюбленные из киоска.
(Входит в виллу.)
Л а з а р ь (удовлетворенный).
Спокойной ночи.
Авось на этот раз, отец, я стану чемпионом.
Р е п р о д у к т о р.
У влюбленных из киоска
лотерейные билеты, что выигрывают часто.
Влюбленные из киоска
приносят добрым людям счастье.
Как трубочисты… Но ради бога,
не прикасайтесь к ним наудачу.
Друг другу нужно сказать о многом.
Пусть с глазу на глаз хохочут, плачут!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Е л е н а, Б е н ь я м и н, д я д я С о к р а т.
Б е н ь я м и н.
Дядюшка Сократ, вставайте!
Е л е н а.
Сейчас наш маленький эстрадный номер.
Б е н ь я м и н (притрагивается к дяде Сократу).
Рука почти что ледяная…
Несуетно ты жизнь любил,
ты слишком человечным был
и потому чудил, играя.
Тебе к лицу высокий хлад.
А я любил тебя, Сократ!
Ты знал, что слава — прах, не лишним
считая снисхожденье к ближним.
Иной похож на пышный склеп,
ну а финал у всех нелеп.
На суету сует не зарясь,
ты прожил жизнь богам на зависть.
Е л е н а.
Я не умею плакать, но
скорблю с тобою заодно.
Не страх — покой нисходит чаще
на заплутавших в гиблой чаще.
Тропинки вьются вперехлест
под гроздьями хрустальных звезд.
Что ходокам! Блужданья всласть им.
Над мертвым страх уже не властен.
А ты живи, пока живой!
Какая ночь, какой покой!
Разрозненные мирозданьем,
в сиротстве жить отныне станем.
Адью, мудрец! Своим «Прощай!»
исторг платочек невзначай
слезинку, увлажнив ресницы…
Ты жил и умер. Мир кружится.
Б е н ь я м и н.
Теперь ты чужд мирских забот.
Тебя могильщик погребет.
А я… я молод. Труд мой нужен
всем, кто от голода недужен.
Планета ждет. И я хочу
помочь — мне это по плечу.
Е л е н а.
Прекрасен мир, ночь благовонна…
Я, дядюшка, не Антигона{20}.
Не я могилу буду рыть,
а Время, чья слепая прыть
старателя глухонемого
стереть твой образ в нас готова…
Б е н ь я м и н.
Хоть завещания и нет,
но внятен твой немой завет:
устои тех — не наше кредо.
Нет, я в Антверпен не поеду!
Свить гнездышко, сюсюкать — ах,
как это пошло! Стать в руках
нажившихся дельцов орудьем…
Нет, мы ронять себя не будем.
Отец мой грабил, богател.
У нас иной — светлей — удел.
Мы с теми, кто в борьбе наметил
путь обновленья на планете.
Е л е н а.
Куда-то облака бегут…
А где для странника приют?
Найдутся ль на земле пределы,
где можно честно жить и смело?
Б е н ь я м и н.
Туда, где, искрясь льдами,
Полярный круг прильнул,
уедем навсегда мы
в чудесную страну.
Не схожую с обманной
Америкою, где
плантаций океаны
и черный раб в беде.
На благодатных нивах
свободного труда
свободной и счастливой
ты станешь навсегда.
И где угодно в мире,
что давит нас катком
и наше братство ширит, —
мы на борьбу пойдем.
Реке преграда есть ли?
Сметет гряду плотин!
И нет нам счастья, если
несчастлив хоть один.
Е л е н а.
Довольно слов и стонов,
поедем в этот край!
Е л е н а, Б е н ь я м и н и р е п р о д у к т о р.
Лишь в счастье миллионов —
цветенье, радость, рай!
ЭПИЛОГ
Д я д я С о к р а т.
Д я д я С о к р а т (перед занавесом).
Прошу вас преклонить, месье и дамы, слух!
Я больше не Сократ, а лишь бесплотный дух.
Жаль, песенка моя на сцене нынче спета.
