Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

П а н и  Г л у б и н о в а (уже надела перед зеркалом шляпу). Боже мой, какие?

С л а в к а. Да никаких. Это я просто так… Иди уж, иди!

П а н и  Г л у б и н о в а (идет к дверям). Девочка, ростбиф!

С л а в к а (подражая ее интонации). Мамочка, наша блестящая идея!

П а н и  Г л у б и н о в а (уже в дверях, прикладывает руку к груди). Веришь ли, дочка, у меня сердце так и колотится…

С л а в к а. Иди, иди…

Пани Глубинова хочет еще что-то сказать, но Славка легонько выталкивает ее и закрывает дверь. Пауза.

(Покачивая головой.) Да, да, мамочка, у меня есть некоторые опасения. Отец еще задаст нам задачу… (Кружится, останавливается перед зеркалом в театральной позе.) П-прилежная, почтительная, пленительная, плутовка, попрыгунья, привереда, п-ростушка-курочка… (Еще секунду разглядывает себя в зеркале, потом куриным шажком семенит на кухню, откуда доносится ее пение.)

Пауза. Стук в дверь. Славка его, видимо, не слышит; снова стук, молчание; затем дверь открывается и входит  Й о з е ф  Р о ш к о т, за ним — В и л л и  Р о ш к о т; Славка выбегает из кухни; она удивлена, вопросительно оглядывает вошедших; пауза затягивается, и положение становится довольно комичным.

Й о з е ф  Р о ш к о т (наконец с шумной веселостью прерывает молчание). Просим прощения… Добрый день, барышня…

Вилли Рошкот лишь молча кланяется, стараясь скрыть смущение иронически-снисходительной улыбкой.

(Растроганный и воодушевленный, обводит глазами комнату.) Да-да, то самое жилище! Только… запах немного другой. И недостает тарахтения швейной машинки. И склоненного над шитьем узелка седых волос. Ах, все же многого, многого недостает… (Еще более растроганно.) Могу я, барышня, войти в эту комнату? (Делает два-три шага по направлению к боковой двери.)

С л а в к а (которая, все еще ничего не понимая, удивленно разглядывала их, решительно преграждает ему дорогу). Нет. Это папина комната… Что господам угодно?

Р о ш к о т. Ха-ха-ха! Папина комната! Это бывшая моя комната, милая барышня…

С л а в к а. Ваша?

Р о ш к о т. В давние гимназические времена… (Вдруг пристально всматривается в Славку.) Но… гром меня разрази! Если торговка сушеными яблоками на улице не соврала, эту квартиру занимает пан Глубина, и, значит… значит, эти бесстрашные глаза…

Славка невольно улыбается и кивает.

Дочка?

Славка снова кивает.

Милая барышня… (Протягивает ей руку, в которую она, словно дощечку, вкладывает свою.) Милая барышня… да… да, в вашем лице я приветствую собственную молодость! (Трясет ее руку и не выпускает из своей.) Мы разлетаемся во все концы света… и после долгих лет разлуки, возвращаясь в знакомые места… жмем руку, маленькую и холодную, такую же, какие были у девушек тогда… Ах, если бы, если бы эта маленькая ручка понимала, сколь многое в ней заключено…

С л а в к а (уже о чем-то догадывается, с озорной улыбкой). Как знать…

Р о ш к о т. О нет! Нет. Этого она понимать не может. И даже назови я себя, это будет лишь пустой звук…

С л а в к а (с прежним лукавством). Как знать…

Р о ш к о т. Ну — Рошкот, Рошкот, по прозвищу Длинная Трубка. Вот я и назвал себя…

С л а в к а. …и это не пустой звук. Это имя здесь часто произносили.

Р о ш к о т (растроганно). Часто? Милая моя барышня… (Вилли.) Эх, сынок, сынок… вот и размяк твой отец, совсем размяк…

В и л л и (который все это время не спускал глаз со Славки, отбрасывает свою ироническую улыбку и, сочтя, что настала пора представиться, делает это на редкость неловко). Вилли Рошкот.

Р о ш к о т (с шутливым негодованием). Не слишком ли церемонно? Вилли Рошкот, барышня Глубинова. Нет, нет, нет, не так! Сейчас же поздоровайтесь по-настоящему, радушно!

Вилли и Славка смущенно протягивают друг другу руки.

Собственно, вы бы должны поцеловаться! Да, да, что вы на меня так уставились? Ваши отцы не один пуд табаку выкурили из одной трубки! Да что там табак — а все остальное? Эх-ма! Теперь, милая барышня, вы все же позволите мне взглянуть на мои бывшие владения?

С л а в к а. Разумеется… (Сама открывает ему дверь.)

Р о ш к о т (проходя, указывает на место возле окна). Здесь стоял старый секретер, разукрашенный виньетками. Хозяйка, покойная пани Свободова, звала его «дедушкой». Бедняжка! Не было на свете ничего более трогательного, чем ее подрагивающий узелок на затылке… Посмотри, сынок, из окна! Открой глаза! Если ты умеешь смотреть, тебя так и ослепит! Красотища, а?

Вилли подходит к окну, равнодушно выглядывает из него.

(Тычет пальцем в стену неподалеку от дверей.) Вот сюда пани Свободова стучала по утрам прямо мне в ухо. Как раз по другую сторону стены стояла моя кровать… (На пороге комнаты, заглянув в нее.) Бог мой, да ведь она еще здесь. И все остальное… и стол… как будто кто умышленно оставил все на старом месте… (Расчувствовавшись.) Вы мне разрешите, милая барышня, побыть здесь минутку наедине?

Славка, видимо, тоже растроганная, молча кивает.

Благодарю вас, благодарю… (Нерешительно входит, прикрывая за собой дверь.)

В и л л и (стоит спиной к окну, не зная, с чего начать разговор; пауза; кивает в сторону соседней комнаты). Сентиментальное поколение — эти наши отцы! Того и гляди — слезу там пустит…

Славка, смерив его взглядом, молчит.

И на кой леший он притащил меня сюда? Это хуже, чем десять похорон. У каждого столба: ты только посмотри! И опять: ах! ах!.. Кошмар! Я кажусь себе носовым платком, в который льют слезы. После этих двух дней меня хоть отжимай!

Славка опять молча бросает взгляд в его сторону.

(Уже несколько задет этим молчанием.) Называть медвежий угол городом — по-моему, верх самомнения. Люди здесь от скуки, вероятно, носы друг другу откусывают… (С намеком и гримасой.) Говорить-то им не о чем…

С л а в к а (неожиданно). Вы уже смотрели в окно?

В и л л и (насмешливо). На эту красотищу?

С л а в к а. Взгляните еще раз…

В и л л и. Зачем?

С л а в к а (резко). Если вы посмотрите и не скажете — как прекрасно! — я подумаю, что хотя нынешнее поколение и не сентиментально, но…

В и л л и (несколько удивленный, бросает взгляд сначала на нее, потом в окно). Ну, смотрю… Река, какие-то луга, за ними — лес…

С л а в к а. И это все?

В и л л и (равнодушно). Какая-то высоченная труба…

С л а в к а. Это пивоварня.

В и л л и (насмешливо). Страх как интересно!

С л а в к а. А река!

В и л л и. Река? Ну что ж… по-моему, течет. Немного шумит.

С л а в к а. Сверкает на солнце.

В и л л и. О, вот это чудо, вроде того… что я ношу брюки.

С л а в к а. А вы уверены, что носите брюки?

В и л л и (качает головой, удивленно-скучающим тоном). Здесь всегда так острят?

С л а в к а. Только когда приезжают молодые господа из Праги…

В и л л и. Благодарствую. С меня довольно. (Отходит от окна, садится на ближайший стул, дерзко изучает взглядом Славку; грубовато.) Отсюда вид куда лучше, чем из окна…

С л а в к а (с холодной решимостью). Вы сию же