Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

В о ц е л. Вы псих — или преступник.

Л а н д а. Я? Я-то совершенно здоров. В здравом уме. (Насмешливо.) А вот ваш рассудок расстроен, — скорее всего, от нищеты, и это извиняет вас.

В о ц е л. Я докажу, что это плагиат.

Л а н д а. Вы докажете? Вы, никому неведомый нуль, существо без имени, без средств? Докажете, что я, известный писатель, совершил плагиат? (Раскатисто хохочет.)

В о ц е л. Барышня Седлакова засвидетельствует.

Л а н д а. На это не рассчитывайте. Она ничего не знает.

В о ц е л. Но ведь это она послала меня за рукописью к вам домой. Она читала, рекомендовала вам, говорила с вами…

Л а н д а. Вам померещилось. Наша секретарша ничего не знает. (Улыбается; язвительно, провоцируя.) А если б и знала, так забудет. Уже забыла.

В о ц е л (яростно). Этого не может быть. Она порядочная девушка. Она не может солгать.

Л а н д а (смеется). Откуда вы знаете?

В о ц е л (с аффектацией). Вы оскорбляете ее!

Л а н д а. Завтра сможете убедиться.

В о ц е л. Она не откажется от своих слов.

Л а н д а. Вы ее недооцениваете.

В о ц е л. К чему ей отказываться?

Л а н д а (пожимает плечами). Она же наша секретарша, а не ваша, пан Воцел.

В о ц е л. Не верю.

Л а н д а. Убедитесь завтра, если станете настаивать на своем ошибочном утверждении. (Яростно.) Ничего вы не написали!

В о ц е л (ревет). Лжете!!

Л а н д а. Редактор Рудольф Ланда написал прекрасный роман нового типа, нечто потрясающе человечное…

В о ц е л (хрипло). Побойтесь бога!

Л а н д а (продолжает). …сыровато, правда, но привлекает силой переживаний. Все — чистая правда. Автор Рудольф Ланда (насмешливо) натолкнулся на новый плодотворный пласт своего творчества, преодолел искусственность, нарочитость, фальшивую эффектность и создал выдающееся произведение. Речь в нем идет о голодной жизни, называется оно — «Голая истина». (Хохочет.)

В о ц е л (стоит как вкопанный, потом хочет броситься на Ланду). Вор! Грабитель! Насильник! (У него не хватает сил от голода.)

Л а н д а (легко отшвыривает его). Поосторожнее, сударь, без насилия над личностью! (Тихо.) Что вы от меня хотите, непризнанный гений? Что топчетесь тут, утопленный талант? Чего лезете ко мне, сгоревшее сокровище? Зачем вам ваш роман? Вы бы его даже не издали! Вы бы все равно ничего больше не написали! Он бы не помог вам, этот документ, оплаченный нищетой и голодом. А я его использую, полностью использую! Я прославлю ваш роман своим именем (издевательски), а свое имя — вашим романом. Не беспокойтесь, о вашем произведении хорошо позаботились. (Смеется.)

В о ц е л (кидается на Ланду). Убийца!

На этот раз он не дает отшвырнуть себя; сцепившись, мужчины падают на пол. Раздается грохот, после чего слышно, как отпирают замок. Р о г а н о в а  открывает дверь, отдергивает портьеру и кидается к борющимся.

Р о г а н о в а (в ужасе). Что вы делаете?! Отпустите! (Пытается их разнять.)

С помощью Рогановой Ланда наконец вырывается из рук Воцела и поднимается. Воцел обращает всю свою ярость, все свое отчаяние против нового свидетеля.

В о ц е л. Он украл у меня рукопись, слышите? Он украл у меня роман! (Идет к Рогановой и кричит ей это в лицо, она отступает.) Это вор и… и бабник! И вы ему под стать! Вы такая же, как он!

Роганова прячется за стул.

Иначе вы не залезли бы в его берлогу!

Ланда подскакивает, пытается вытолкнуть его.

(Яростно.) Девка! Девка и бабник! Девка и вор! (Пошатываясь, сипит.) Проклятый притон! Я сделаю все, чтобы получить назад свой роман, и я его получу.

Ланда выталкивает его в прихожую, из прихожей на лестницу. Хлопает дверь, и растерзанный  Л а н д а  возвращается. За это время Роганова успевает надеть шляпу, манто, берет сумочку.

Л а н д а. Мне очень жаль. (Пауза, потом быстро.) Я в отчаянии. Я так ждал сегодняшнего вечера, а получилось что-то вроде собрания истеричек. Сперва — Седлакова, но с ней-то просто, теперь — этот психопат. Мне даже жаль беднягу. Я знаю его еще по школе — он и тогда бывал со странностями. А теперь такое придумал… Я хочу, чтобы вы все знали: он зашел как-то в поисках работы, я стал пересказывать ему свой роман о безработном (неуверенно взглядывает на Роганову, но та неподвижна), а когда я уже кончал, он закричал, что это — его жизнь, что он все это пережил, и стал вести себя как умалишенный. Я предлагал ему денег, но он был так взволнован, что оставил их, хотя обычно берет у меня понемногу. А теперь вдруг является и устраивает такую сцену. Уверяю вас, он плохо кончит — нельзя жить без принципов, без морали.

Роганова продолжает стоять и молча смотрит на него.

(Помолчав, неуверенно.) Почему вы молчите? Спасибо, что пришли на помощь, такие типы, знаете… но… (неуверенно, колеблясь) вам не надо было этого делать — он оскорбил вас. Но раз уж так случилось — не расстраивайтесь, у него помутился рассудок, это безумный.

Р о г а н о в а (стоит как статуя). Не знаю, какая доля правды в том, что этот бедняга здесь выкрикивал, но одно я знаю твердо, и вы мне это сейчас подтвердили, — что вы негодяй.

Л а н д а (сразу меняет тон). А, значит, вы тоже пришли к такому любопытному заключению? Ну, хорошо, пусть я негодяй, но я не один на свете, и именно как негодяй я был нужен вам, чтобы помочь вашей карьере, чтобы протащить вас туда, куда вам не помогло попасть ваше искусство. (Насмешливо.) За что не можете благодарить свой талант — поблагодарите смазливую мордочку: она так притягивает нас, мужчин. Вам не мешало, мадемуазель, когда я ради вас объявил поход против нашей оперы, а теперь вам вдруг мешает, что какой-то отчаявшийся алкоголик устраивает мне сцену и орет вам в уши свою вывороченную наизнанку полуправду. Да, я стервятник, но и вы такая же, только у вас нервы послабее. Вы — женщина, и вы прекрасно пользуетесь этим обстоятельством. Да, я злоупотребляю своим положением, но ведь и вы злоупотребляете тем, что у вас есть, — вы так же лезете наверх по плечам других, теперь — по моим, например… Вы жаждете успеха, денег, славы, а потом вы отбросите того, кто поможет вам достичь всего этого. Вы прекрасно умеете продать себя, отлично распоряжаетесь своими преимуществами. Не сомневаюсь, что переспать с кем-либо — для вас дело не столько физиологии, сколько престижа. По сравнению со мной у вас меньше отваги, зато вы расчетливее, для вас и наслаждение лишь средство к тому, чтобы забраться повыше. Дать поменьше, получить побольше — вот ваш девиз. (Смеется.) Наконец-то я отыскал себе подобную. Вы корыстолюбивы, как и я, — мы прекрасно подходим друг другу. (Иронически.) Раз уж вы использовали покровительство этого негодяя, вы можете спокойно подать ему руку… Пожмем друг другу руки (протягивает