Русский момент в мировой истории - Маршалл Тиллбрук По

князьям и всячески их поддерживали, помогая их возвышению над соперниками. Правильнее предположить, что в данных двух случаях сторонам не удалось прийти к соглашению, и они решили поднять ставки. Конечно, полномасштабная война была бы чрезвычайно дорогой и разрушительной, и проиграть могли и те и другие. Поэтому противники вставали в грозную позу, немного воевали, а потом садились за стол переговоров. И в том и в другом случае выплата дани татарам была продолжена[15].

В XV в. монгольское могущество стало явно ослабевать. Пассионарный огонь потомков Чингисхана уже затухал. Золотая Орда распалась на отдельные ханства, а древние государства на южной границе Евразии – империи Османов, Сефе-видов, Великих Моголов и династии Мин – начали создавать армии, использовавшие огнестрельное оружие. На Руси стало очевидно, что кипчаки уже не могут господствовать по-прежнему. Образовался имперский вакуум. Это положение смогли изменить только выдающиеся московские правители Иван III, Василий III и Иван IV (Грозный). Иван III завершил процесс подчинения Москве остальных русских княжеств и, таким образом, впервые (конечно, не считая периода правления монгольских ханов) объединил Северо-Западную Русь под властью одного монарха. Как и в случае с монгольским нашествием, русские националистические историки, опиравшиеся на высокопарные сочинения московских монахов, представили эти события отнюдь не в соответствии с истиной. Подобно викингам, московские князья отнюдь не жаждали остаться в исторической памяти в качестве завоевателей своего народа. Поэтому они или, вернее, монахи-публицисты придумали историю о «собирании» русских земель. Конечно, собирание – не совсем подходящее слово для описания того, как властителей иных земель принуждали перейти под «защиту» Москвы. Но идея сослужила хорошую службу, особенно в XIX в., когда различные нерусские территории продолжали «собираться» и русифицироваться. Так «собирание русских земель», наряду с приглашением варягов и татарским игом, заняло свое место в пантеоне священных русских исторических мифов.

Отнюдь не склонные тешить себя подобными лестными фантазиями Иван III, Василий III и Иван IV использовали вновь обретенную независимость и силу для того, чтобы заполнить лакуну, образовавшуюся в результате распада Кипчакского ханства. Они расширили границы государства: на востоке – за Волгу, на юге – до Каспийского моря, на западе – до Днепра и на севере – до Белого моря. В результате под их властью оказались народы, которые никогда не были частью Киевской Руси, – мордва, чуваши, мари, самоеды, башкиры, татары, балты, финны, немцы, литовцы, поляки, казаки и тюрки (и это неполный список). Некогда однородное Московское государство, расположенное в восточнославянском междуречье Оки и Москвы, стало громадной многонациональной империей. Империя наделила свою воинскую элиту громадными богатствами благодаря присоединению торговых городов – Смоленска, Полоцка, Новгорода, Казани и Астрахани. Собирать налоги с крестьян, особенно с бедных, не имеющих зерновых или денежных излишков, всегда трудно. Именно таким было русское крестьянство: у него не имелось излишков, и оно почти не имело представления о деньгах. Напротив, торговля являлась более удобным объектом налогообложения по трем причинам: обычно товары транспортируются по дорогам и рекам, чаще всего доставляются на централизованные рынки в городах, а товарообмен производится при посредстве денег. Московским князьям требовалось лишь обложить налогом завоеванные торговые города и расставить хорошо вооруженных чиновников по дорогам, рекам и рынкам. Чиновникам не надо было объезжать территорию для сбора налогов (как это было при обложении крестьянства), доходы сами приходили непосредственно к ним. Наконец, возникшая империя создала условия для контакта московитов с представителями других крупных государств Евразии. До начала своей экспансии они жили в изолированном мире, в котором господствовали татарские ханства (именно поэтому русские иногда выдавали себя за татар), находились в сфере влияния Византии (быстро уменьшавшейся к XV в. и сошедшей на нет после падения Константинополя) и жили бок о бок с государствами Восточной Европы – Польшей, Литвой и немецкими орденами Прибалтики. Однако после своих завоеваний Московская Русь оказалась совсем в другом мире. На востоке находилась китайская империя Мин, на юге – сефевидский Иран и Османская империя, на западе – королевства Центральной и Западной Европы. В XVI в. со всеми этими странами завязались торговые, дипломатические и военные отношения.

Карта 4. Возвышение Московии, XIV–XVI вв.

Из всех перечисленных регионов именно Европа открывала для Москвы самые благоприятные возможности. Географически она была ближе всего. Чтобы добраться до Китая или Персии, русским надо было пройти большие расстояния и пересечь труднопреодолимые пространства, рискуя попасть в руки кочевников-грабителей. На пути в Турцию надо было с оружием в руках пересекать Великую Степь, где господствовали татары, к чему Московская Русь в военном отношении оказалась еще не готова. Но, чтобы попасть в Европу, достаточно было пересечь границу с балтийскими немецкими государствами или вступить в польско-литовские пределы. Да и в культурном отношении Европа также была ближе. Восточные страны были исламскими, индуистскими, буддистскими, конфуцианскими или анимистскими. Европейцы же были христианами, хотя и неправильными (с точки зрения русских). Религиозная общность дала русским возможность завязать отношения с европейцами, несмотря на то, что русские не знали ни латыни, ни иных неславянских языков Европы. С дипломатической точки зрения взаимоотношения с Европой были наиболее доброжелательными. С конца XV в. европейские страны начали то и дело предлагать Москве союзные отношения, иногда против других европейских государств, но чаще всего против Османской империи. Наконец, Европа была самым богатым континентом, или, по крайней мере, до ее богатств можно было дотянуться. Перспективы расширения торговли с Европой были чрезвычайно привлекательными для московитов (они заключили торговые соглашения с Англией, Голландией и другими странами), как и возможность дальнейшего завоевания европейских торговых городов (захват прибалтийских немецких городов обострил ее аппетиты[16]). Следовательно, Московия мало-помалу выходила на европейскую орбиту.

Поскольку московиты имели дело прежде всего с Европой, они утрачивали свою евразийскую идентичность (здесь мы, конечно, говорим о придворной элите) и постепенно усваивали европейские манеры. Самым важным шагом в этом отношении была модификация образа русской монархии. Будучи долгое время частью Монгольской империи, московиты переняли степной стиль поведения. Иван III, например, любил называть себя ханом. Всё это прекрасно подходило для Востока, но никак не для Европы. Новой Московской империи необходимо было иное, европеизированное лицо. Поскольку московиты почти ничего о Европе не знали, то им требовалась помощь. И они ее получили в лице Софьи Палеолог, племянницы последнего византийского императора, принцессы эпохи Возрождения (воспитанной и образованной в тогдашней Италии), ставшей женой Ивана III. Великая княгиня и ее итало-греческое окружение стали консультантами по имперским вопросам у «грубых и невежественных» московитов. Софья получила полную поддержку со стороны Русской церкви. Пока монголы были сильны, церковь молчаливо соглашалась с