Холодные чары. Лед в истории человечества - Макс Леонард
Здесь обнаженные тела. Здесь любовь. Здесь смрад, смерть, пьянство и веселье. Голландское выражение «Slibberachtigheyt van’s menschen leven» прекрасно звучит и означает «скользкость человеческой жизни». В XVII веке ледяные пейзажи и катание на коньках стали символом этой неустойчивой погони за радостью: конькобежец, рискующий провалиться под лед, виделся аллегорией гедониста, балансирующего на грани греха [21]. В картинах Брейгеля и Аверкампа мы ощущаем это повсеместное скольжение – и в прямом, и в переносном смысле.
Вглядеться в ледяные пейзажи Аверкампа – значит погрузиться в зачарованную жизнь, словно в причудливый сплав «Где Уолли?», «Аббатства Даунтон», Иеронима Босха и шоу «Праздник на льду» (Holiday on Ice). Его персонажи замерли в живых, подвижных позах, созданных филигранными, почти невидимыми мазками кисти, а воздух вокруг них пронизан мягким светом бледного зимнего солнца, поэтому кажется холодным и живым одновременно. Аверкамп мастерски передает игру света и цвета, изображая снег и лед, используя серебристые оттенки и нежные отблески персикового и аквамарина. Лед, обычно голый и блестящий, словно холодное зеркало, отражает едва уловимые тени людей, скользящих по нему. Как отмечает каталог Рейксмюсеума, отражая следы коньков, Аверкамп буквально процарапывал их по еще влажной краске на холсте [22].
Аверкамп, безусловно, не был таким «серьезным» художником, как Брейгель, и уж точно не таким, как Рубенс или Рембрандт. Однако его картины громко говорят о его личной судьбе и о том, что значит быть живым. Скорее всего, Аверкамп был и глухим, и немым, и всю свою жизнь прожил с матерью. Его полотна, наполненные теплом и ощущением общности, трогательно намекают на это, показывая то чувство близости, которое, возможно, он сам никогда не испытал в полной мере. Был ли он «оставлен за бортом»? Если он действительно был сторонним наблюдателем – а именно такое ощущение создается его зимними сценами с их высоким горизонтом и приподнятой точкой обзора, – то, несмотря на это, он смог передать все радости зимы, поймав дух «ледовой лихорадки» [23], охватившей Нидерланды в его время и не ослабевающей до сих пор. Если Брейгель сделал зиму видимой, то Аверкамп превратил ее в настоящее представление. В его центре – катание на коньках. Ощущение свободы и веселья, которое излучают фигуристы, выписывающие узоры на льду или грациозно перекатывающиеся с ноги на ногу, кажется почти осязаемым – его узнает каждый, кто хоть раз вставал на коньки.
В картинах Аверкампа нет ничего мрачного. Может быть, он мог сосредоточиться на праздничных аспектах жизни благодаря своему успеху и, как сын аптекаря, довольно комфортному положению, которое уберегло его от нежелательных последствий жестокой зимы. Тем не менее его работы умело передают напряжение между свирепым холодом и радостью веселья. Или, возможно, сам лед – это неопределенное и противоречивое вещество, которое сохраняет баланс между этими полюсами. Один из современников Аверкампа выразил в своих строках двусмысленные свойства льда:
«Зимой в Голландии говорят о железных коньках:
На воде, что не вода, ты ходишь и не ходишь» [24].
На картинах Аверкампа можно увидеть несколько человек, играющих в колф – игру, которую многие голландцы, рискуя вызвать гнев шотландцев, уверенно считают предшественницей гольфа[63]. Колф, что просто означает «клюшка», заключается в том, чтобы, ударяя железной или свинцовой клюшкой, провести по длинному полю маленький шарик, в прошлом изготавливаемый из вяза или бука, к заранее установленной цели, стараясь сделать это за как можно меньшее количество ударов. Конечно, есть множество других спортивных игр с клюшкой и мячом, которые могли бы претендовать на звание прототипа гольфа, но именно колф особенно выделяет ученый Стивен Дж. Х. ван Хенгел [25].
Он датировал первую игру 26 декабря 1297 года. Это событие состоялось в Лунен-ан-де-Вехт, в графстве Голландия, чтобы отпраздновать окончание шестимесячной осады замка, где скрывался подозреваемый в убийстве. Игра затем проводилась ежегодно в течение более 500 лет, вплоть до 1831 года[64]. Этот маршрут можно пройти и сегодня; он охватывает около 4,5 километра для четырех «луночек». Экспериментируя с репликами ранних клюшек и мячей для колфа, Хенгел предположил, что хороший удар мог бы пройти около ста метров, а количество ударов для этого поля могло составлять примерно 60 или 70 – что весьма сопоставимо с современными 18 лунками.
Игрок в колф. Ок. 1700 г. На английском рисунке, выполненном пером и чернилами, по мотивам голландской гравюры.
В правилах колфа не было ничего такого, что описывало бы его как игру, предназначенную исключительно для льда. Тем не менее большинство известных картин и гравюр, изображающих эту игру и датируемых с середины XVI века, показывают ее на льду, что может создать ложное впечатление. Хенгел предлагает интересное объяснение, ориентируясь на игроков: в Нидерландах существовало только одно общественное поле – в Харлеме, где трава подстригалась и поддерживалась в таком состоянии. Это делало игру в колф невозможной летом (как и ранний гольф в Шотландии, в который также играли осенью и зимой по той же причине). Лед же предоставлял гораздо более подходящую поверхность: замерзшие реки или каналы становились удобной альтернативой, позволяя избежать потери мяча в высокой траве и прекращения веселья на полпути к финишу.
Еще одним доводом в пользу льда как поверхности для колфа было то, что с ростом национального увлечения игра стала настоящим бедствием. Грязные уличные шалопаи играли в переулках, пьяницы – в тавернах, деревенские жители – на полях, а моряки – на причалах, блокируя улицы, причиняя людям вред, растаскивая грязь и пугая коров своими неуправляемыми клюшками и мячами. Азартные игры также приобрели повсеместный характер. Бесчисленные указания судей против колфа стали поступать с XIV века, пытаясь запретить этот спорт в черте города. Все это, за исключением азартных игр и потенциальной опасности для невинных прохожих (что можно было бы предположить, судя по скоплению людей на каналах в работах Брейгеля и Аверкампа), можно было бы избежать, играя на широком участке льда за пределами города. Колф стал спортивной сенсацией, настоящей страстью, а лед предоставлял людям возможность заниматься своим увлечением без страха нарушить общественный порядок или попасть в неприятности.
Около 1450 года колф появился на восточном побережье Шотландии,
