На утренней заре - Григорий Иванович Барыкин

— Приезжай, сынок, позорюем, ждать буду.

…Когда мы выехали из Камышовки, разговорились о старике.

— Ты видал, Гавриил, а? Старику семь десятков, а он не хочет жить у сына прихлебаем, старость на печке коротать, а?

— Да, старичок боевой. Побольше бы таких охотников было, — ответил Поздеев. — Да ведь он чуть ли не научное открытие сделал. Только подумай: жернова, свежая кровь…

— Стариковская мудрость. Жаль, что грамотенки мало, а то бы он кое-кого из охотоведов за пояс заткнул.

— Надо непременно побывать у него в гостях, — сказал Поздеев.

— А что, если сообщить в госохотинспекцию о нем. Пусть позаботятся о старике. Ведь это же фактический егерь. Пусть поощрят его, а? — предложил я.

— Пожалуй, идея! — сказал он. — Завтра же переговорю об этом. А тебе бы я посоветовал написать о нем в газету. Возьмись-ка, браток, за дело, а?

* * *

Так и родилась у меня тема этого рассказа. Рассказа о бывшем батраке, простом советском человеке Петре Евсеевиче Будовцеве, не захотевшем тихо доживать на печке и рассказывать внучатам сказки. А когда весной я побывал после этой встречи у Евсеича в гостях, мы стали друзьями. Всякий раз, возвращаясь от него в город, я заносил в дневник совсем крохотные заметки о делах неугомонного старика Будовцева.

ДВА РОГАЧА

Той осенью снег выпал рано — в конце октября. Легкий морозец день ото дня крепчал, и октябрьский праздник пришлось встречать по-зимнему — при двадцатичетырехградусном морозе.

Уткульский район после двухлетнего запрета вновь вошел в зону охоты на сибирскую косулю.

После встречи с Евсеичем в Светлоозерском районе мои компаньоны — шофер Малышка и Гавриил Поздеев не хотели и слушать о каком-либо другом месте, где можно было поохотиться на козла наверняка. Решили ехать, как обещали, к Евсеичу. Правда, для козлиной охоты компания явно маловатая, но мы рассчитывали и на нашего нового знакомого. Вчетвером, хотя и трудно, все же взять козла-хитреца вполне можно.

В Уткульское мы заявились поздно вечером — в десятом часу. Старик Будовцев ожидал нас раньше и, полагая, что мы не приедем, как было условлено, под вечер, расположился на полатях и заснул. Заслышав стук в ворота и неистовый лай сторожевого пса, он быстро встал, вышел нас встречать.

— А я, грешным делом, подумал, что ждать вас надо под утро, да и шасть на полати, стариковские кости погреть, — шутя оправдывался Евсеич.

— Да ты, видать, старина, нас и за охотников не считаешь, — шуткой ответил Поздеев. — Забыл, что для охотника охота пуще неволи?

— Ей-ей, не ждал, — всерьез заговорил Будовцев. — Поразмыслил: снегу-то как-никак поднамело, да и морозец покрепчал… Городские охотники, они — того, народ занятый. Может совещание какое, театр… Да проходите же в избу, а машину — во двор.

…На утро поднялись затемно. Не спеша собрались, перекусили и отправились на машине к «густым перелескам» — местам, знакомым до кустика Евсеичу.

В этом мы убедились сразу же, как только оказались на месте.

Забрезжил рассвет. С обеих сторон к тракту подступал лес — березняк с осинником. Но не густым сплошняком, а колками.

— Вот это и есть «густые перелески». Козелок здесь прижился давно. Раздолье ему тут. И днем и ночью. Ночью-то он тут вот на озими пасется, — пояснял Евсеич, показывая на заснеженные массивы, — а днем в «островах», где подлесок погуще, лежит. Отдыхает.

— Неужто тут? — спросил Малышка.

— Тут, истинный бог, — подтвердил Будовцев. — Только чуть подальше от дороги. Колок-то тянется чуть не нз версту. Дальше там пойдет густущий кустарник. Не продерешься. Там он и долбит, ближе к опушке, себе лежку.

Сворачивать с тракта не было смысла. Оставив машину у обочины, отправились вправо, краем колка. Шли гуськом вслед за Евсеичем. Минут через пятнадцать он подал знак рукой остановиться.

Я сразу же предложил разделиться по двое и начать загон. Старик покачал головой, засмеялся.

— Плохие, видать, вы козлятники. По всему, видать, не умелые. Да разве так козла возьмешь? Да он нас обведет вокруг пальца…

— Всегда так охотились, — возразил я. — Двое в загон — в обхват колок берут, а остальные в цепь — на номера.

— Да какая это цепь — двое? — возразил Евсеич и вдруг спросил: — А часто вы так козла брали?

— Не часто, но… добывали, — ответил я.

— Чаще впустую обходилось, — поправил меня Поздеев.

— Вот вам и поделом. Надо по-другому охотиться. На двух-то трудно нагнать. Пройдет далеко в стороне. А городские-то охотники — народ с азартом… Пальнут обязательно, не утерпят. Смотришь — и ушел козел подранком. Ни себе, ни людям…

— Нет, уж лучше, Евсеич, по-нашему, по испытанному методу, — сказал я. — Не хочется себя мучать, да и тебя заодно.

— Вот чудак-человек. Я про рыбу, а он про торбу, — засмеялся Евсеич. А потом вдруг одним разом согласился:

— Будь по-вашему.

В правоте Евсеича мы, впрочем, вскоре убедились.

Поздеев с Малышкой, как посоветовал старик, отправились на номера северной — левой стороной колка. Через пятнадцать минут, как было условлено, мы с Евсеичем, охватив колок с обеих сторон, пошли краями в сторону номеров.

Я чуть углубился в лес и тут же обнаружил свежие следы козлов. Они тянулись из середины колка к краю, то сходились, то растягивались. Косули были чем-то напуганы. Следы то приближались к опушке, то снова уходили в глубь колка. Но из леса козлы не вышли. «Кто-то потревожил их», — подумал я.

Предположения подтвердились, когда мы с Будовцевым вышли к месту, где встали на номера Поздеев и Малышка.

— Ну что? — спросил Евсеич.

— Ни одной живой души, — ответил Гавриил.

— А следы в колке свежие есть, — сказал я, — но где козлы, не пойму…

Евсеич привалился к березе, свернул «козью ножку».

— Может, попробуем по-иному гнать? — спросил он.

— Попробуем, Евсеич, — решительно заявил Поздеев.

…Через 100—120 метров мы натолкнулись на следы козлов. Они уходили через небольшое поле в другой колок, чуть пообширнее первого.

— Вот эти следы, — показал Евсеич. — Три штуки.

Поздеев и я, как ни старались, так и не могли увидеть следы трех косуль.

— Они, когда опасность миновала, часто след в след идут, — пояснил Будовцев. — А теперь по местам. Гурьич, вставай за эти кусты. Гавриил, сюда, — он показал место, правее меня метрах в ста пятидесяти.

— Ну, а ты иди туда — в край того колка, — направил он Малышку.

— А выйдет ли что? — поинтересовался Поздеев. — Козлы-то ведь только что прошли здесь. Вряд ли пойдут обратно сюда.

— Не беспокойтесь. Я в ответе. Только уговор: стрелять рогачей, а не самок. Козлух беречь надо для приплоду…

По следам косуль Петр Евсеевич