Лесные сказки - Эдуард Юрьевич Шим
— Скажите: здесь сейчас зима? — спросила Метличка крохотную чахлую Травку, прижавшуюся к камню.
— Зима, — ответила Травка. — К нам, высоко в горы, весна поднимается поздно…
— Как я вам завидую, — вздохнула Метличка. — Вы можете любоваться зимой сколько захотите!
— А я завидую вам, — прошептала Травка. Вы можете улететь вниз. Туда, где давно началась весна!
— Это далеко?
— Нет, не очень. Но ведь я не могу летать, не могу ходить, и когда весна будет в двух шагах, я не сумею до нее дотянуться… Я могу только ждать. А вы летите, летите навстречу весне!
Метличка послушалась, расправила свои помятые, изломанные крылышки и полетела вниз. От камней, гревшихся на солнце, поднимались потоки воздуха, они подхватывали Метличку, поддерживали, помогали ее крылышкам, несли дальше и дальше.
Метличка увидела, что в снегу появляются проталины, затем она увидела ручьи, прыгавшие с камня на камень, а затем земля вдруг сделалась разноцветной. На этой черной, мокрой земле загорелись огоньки красные, огоньки желтые, голубые… И Метличка догадалась, что это весенние цветы.
Она опустилась на лужайку, всю золотую от звездочек Гусиного Лука.
Плясали над цветами бабочки, заливались птицы в кустах, ручьи перебулькивались. И так все радовалось кругом, так веселилось, что и спрашивать не стоило — конечно же тут хозяйничала красавица весна…
— Как я вам завидую! — опять сказала Метличка, глядя на яркие звезды Гусиного Лука. — У вас замечательно, у вас необыкновенно красиво! И вы можете любоваться весной сколько захотите!
— Нам некогда любоваться! — сказал Гусиный Лук. — Мы все торопимся. Здесь такое короткое лето. Надо успеть отцвести, вырастить семена, да еще в луковице запасы накопить. На зиму. Еле-еле успеваем… Позавидовать можно тем, кто живет в долине. У них такое чудное, такое длинное лето!
И Гусиный Лук добавил, что, если бы Метличка увидела это длинное, это неторопливое лето, она бы поняла, где надо жить. Но, увы, он, Гусиный Лук, не может перебраться в долину. Он может только пожелать Метличке счастливого пути…
И Метличка полетела дальше. Она видела, что все зеленее и гуще делается на склонах трава; она замечала, что перестают петь птицы — теперь они сидели в гнездах, выводили птенцов. И все теплей, все жарче становилось; Метличку разморило от горячего воздуха, она чуть шевелила крылышками.
Опустилась она в лугах, в перепутанную душистую траву. Дрожало над лугами знойное марево, звон стоял в траве. Может быть, это звенели пчелы, может быть — синие колокольчики Горечавки, а может быть — сам воздух звенел…
— Как я вам всем завидую… — разморенно проговорила Метличка. — Действительно, вашему лету конца не видать. И какое же счастье — любоваться бесконечным летом!
— А мы давно мечтаем об осени! — сказала Горечавка, качнув синими колокольчиками.
— Разве осень лучше?
— Не в этом дело. Все лето мы заботимся о семенах — чтобы их побольше завязалось, чтобы они все уцелели, чтобы не вышло пустышек. И мы не перестанем беспокоиться до тех пор, пока наши дети не расселятся по всему лугу, не найдут подходящие местечки для житья. А это будет лишь осенью… Я ужасно завидую тем, кто живет на сухом холме. Видите, там уже деревья желтеют? Осень туда приходит раным-ранешенько! Вы просто не представляете, что за покой, что за счастье наступает осенью!
Не хотелось Метличке улетать с летних лугов. Да и сил у нее оставалось мало. Но тут вновь подул ветер. Теперь он потянул в обратную сторону — от горы к долинам и лесам, — и Метличка не стала прятаться в траве. Мягко подхватил ее широкий теплый ветер, пахнувший травами, — и вот уже позади остались луга, и река скользнула внизу, и бурые выгоревшие холмы очутились рядом.
Да, они тоже были прекрасны. Они пестрели своими красками — особенными: каждый листок желтеющего дерева не был похож на соседний. И краски были спокойные, мягкие, усталые. И тишина была на этих осенних холмах.
— Да, — утомленно и почти без зависти прошептала Метличка. — Здесь даже мечтать не захочется… Какая у вас благодать!
— Благодать у нас будет зимой! — сказал лысенький, сморщенный Одуванчик.
— Зимой?!
— Разумеется! Наступит зима, укроет снегами землю. И наши разлетевшиеся семена укроет… И мы будем уверены, что они уцелеют до будущей весны…
«Как странно! — подумала Метличка. — Я видела зиму, весну, лето и осень. Они красивы, они восхитительны! Я бы осталась жить, если бы смогла, в любом времени года… Но все, с кем я говорила, этого не хотят. Зимой ждут не дождутся весны. Весной мечтают о лете. Летом торопят осень. А осенью опять ждут не дождутся снега… Очень странно. Неужели так ведут себя и травы, и деревья, и птицы, и звери?»
И Метличка вспомнила всех, с кем говорила, и вдруг поняла, отчего зимою можно торопить весну, а осенью — зиму. Ей сделалось тоскливо, горько и страшно. Так страшно, как не было за весь длинный день, за всю ее короткую жизнь.
Она поднялась над холмом и полетела, полетела из последних сил — туда, к лесу, к поляне, к далекому озеру, где кружились ее сестры — метлички.
И если бы сейчас ветер дул навстречу, она полетела бы против ветра — все равно полетела бы на своих изломанных, истрепанных, измятых крылышках. А если бы крылышки перестали двигаться, она поползла бы по земле.
Она уже не думала о том, какая у нее коротенькая жизнь. Теперь она хотела даже, чтобы день кончался скорее, чтобы скорее наступал вечер и солнце скорее зашло.
Потому что вечером она должна опуститься под воду и отложить яички, из которых на будущий год выйдут на свет молоденькие нежнокрылые поденки. Ее дети. Надо было скорей это сделать. И рядом с этим ее собственная жизнь уже не значила ничего.
Опять, как поутру, качался и переворачивался лес, переворачивалось небо, облака оказывались то наверху, то внизу.
А Метличка упорно махала крылышками и умоляла ветер, чтобы он дул сильнее, и торопилась, торопилась…
Хотя уже ясно было, что до родного своего озера ей не долететь.
III
Она запуталась в ветвях того самого Дуба, на который попала утром.
Отчаянно барахталась она в плещущих листьях, и плакала, и просила ветер, чтобы он помог ей. И опять старый Дуб различил в лесном шуме ее слабенький голос.
— Значит, ты вернулась все-таки, белая бабочка? — спросил он.
— Вернулась! Но я не успею на свое озеро!
— Ты видела зиму, весну, осень и лето?
— Видела! Но я не успею на свое озеро!
— Тебе
