На утренней заре - Григорий Иванович Барыкин

Мы посмеялись над ним, а Ваня сказал:

— Смейтесь, смейтесь. Это будет редкий снимок. Будете просить — не дам. Вот разве что Юрию Константиновичу, он не смеется надо мной.

Все-таки Ване как-то удалось подползти к косолапому на близкое расстояние — парень он был настойчивый, уж что задумает, обязательно сделает. И вот, пожалуйста, снимок «хозяина» тайги. Оригинальный снимок, правда?

— Да, — согласился я. — А другим тоже подарил?

— Подарил, — улыбнулся Юрий Константинович. — Ваня к тому же был еще незлопамятный, добрый по натуре. Сейчас он сам начальник геологоразведочной партии где-то на Дальнем Востоке.

ИСПОРЧЕННЫЙ ОТПУСК

Утренний туман расстелился по всей низкой части речной долины, скрыл от взора луга, старицы, прибрежные кусты черемухи. Казалось, будто течет сказочная молочная река. Всходящее солнце подчеркивало белизну тумана. Бугорок, на котором я стоял, походил на островок, а кругом прямо под ногами разлилась вода, тихая, неслышная, стремящаяся куда-то на юг.

Чем выше поднималось солнце, тем плотнее туман прижимался к земле. «Быть хорошей погоде!» — подумал я.

Настроение было приподнятое, отпуск, который решил провести на устье речки Кошевой, начинался неплохо. Я захватил с собой спиннинг, ружье в чехле — через неделю открытие охоты.

Устье Кошевой (Кошевая яма — на Уфе) славилась окунями, щуками и головлями. Самые лучшие места для рыболова. Неплохо было здесь и охотнику. Старицы изобиловали утками.

Я спешил к реке, горя нетерпением скорее начать рыбалку. Даже представлял себе, как потащу из воды огромную рыбину, попавшуюся на крючок…

И вдруг слышу глухой взрыв. Над кустами взлетело облачко желтоватого дыма.

— Помогите! — звал на помощь мальчишеский голос.

— Спа-си-те! — надрывался другой.

Я бросился к реке.

В Кошевой яме вода бурно ударяется об отвесные скалы и делится на две струи. Одна является как бы продолжением стержня реки, а другая поворачивает круто и несется с бешеной скоростью обратно. Там, где эта струя встречается с основным потоком, с главным течением, образуется глубокая воронка-вертун. Глубина в яме солидная. Опытные рыбаки и охотники всегда объезжают вертун возле прибрежных кустов и скал. Сейчас в центре вертуна плавала перевернутая кверху дном лодка, а около нее барахтались два подростка. Они хватались за борта лодки, вскарабкивались на ее днище. Но лодка уходила под воду, вместе с нею погружались и парнишки.

— По-мо-ги-те! — доносились на берег те же голоса.

Подростков безжалостно крутило на одном месте, тянуло ко дну.

— Держитесь! Держитесь за лодку! — крикнул я и кинулся к вертуну.

Но как помочь? До центра водоворота не менее четырех десятков метров, а второй лодки поблизости нет.

«Спиннинг! — мелькнула догадка. — Только выдержит ли снасть?»

Я спешу, а руки дрожат, кажется, что делаю медленно. Но вот бросок, блесна со свистом уходит далеко вправо. Еще бросок, и опять неудача. Только в пятый раз она зацепилась за куртку паренька. Я начал осторожно подматывать лесу.

— Держитесь за лодку, за борт хватайтесь, меньше вертитесь! — наставлял я их до хрипоты.

Легко было давать советы, находясь в безопасном месте. А каково ребятам, когда вертун поминутно втягивал в свою утробу?

Удилище согнулось в дугу, миллиметровый сатурн звенел, как струна, но вертун не отпускал парнишек. Еще усилие, и лодка чуть подалась вперед. Ребята цепко держатся за борта.

Наконец встречным потоком лодку выбросило на отмель. Я облегченно вздохнул. «Мои крестники», дрожащие от страха и холода, поглядывали на меня исподлобья. На одном из них был повязан патронташ.

Лодка, изуродованная, с развороченной кормой и расщепленным днищем, валялась у ног.

— Как же подорвались-то хлопцы? Мин здесь нету…

Только вечером, когда ребята отогрелись и пришли в себя, я узнал подробности.

Два брата Николай и Петр Комлевы — сыновья одного районного работника много раз слышали от старших о ловле рыбы взрывчаткой. Вот и решили попробовать сами. Взяли у папаши несколько банок дымного пороху, ружье и убежали на реку. Решили подорвать Кошевую яму.

Заполнили порохом половину противогазной банки, подожгли шнур и бросили в воду с лодки. Банка не утонула, а сразу же течением прибилась к лодке. Петя изо всех сил налегал на весло, но лодка его не слушалась. Она неслась, как бешеная лошадь, сужая с каждым витком спираль и приближаясь к центру вертуна. За ней неотступно следовала самодельная мина. Бикфордов шнур сердито шипел, выпуская стремительную синеватую струйку. Коля выхватил у Пети весло, он расшвыривал им воду с правого и левого борта, чтоб отогнать банку, но лодка накрыла днищем воронку вертуна и крутилась волчком на одном месте. Банка нырнула под корму, слегка царапнув дерево.

— Ложись! — крикнул Коля и плашмя плюхнулся в ноги брату.

Почти одновременно раздался оглушительный взрыв. Лодка вздыбилась и накрыла ребят.

…Сейчас Коля и Петя наперебой рассказывали о своих злоключениях, стараясь показать себя героями во всей этой истории. Слушая их, не мог не злиться, и я едва сдерживался, чтобы не отхлестать этих стрекулистов.

— Чем же вы хвастаетесь? — спросил я парней. — Уничтожаете рыбу взрывчаткой, губите молодь? Ладно еще благополучно кончилось, могло покорежить не лодку, а вас.

— Отец все время так делает, и ничего, — ответил Коля. — Каждое воскресенье по мешку рыбы вывозит.

Кровь ударила мне в голову.

— Плохой человек ваш отец, вот что я вам скажу, — повысил я голос.

— А вам что, рыбы жалко? Сколько ее в речке-то? — попробовал за отца заступиться Петя.

— Сопляки вы этакие! — рассвирепел я. — Выпороть вас хорошенько надо, чтоб впредь не повадно было и близко к речке подходить. А отца вашего — под суд за вредительство. Такие, как он, Кошевую яму запакостили, ее рыба теперь стороной обходить будет.

Я вышел из избушки, не стал больше говорить ничего.

Солнце бросало тени и краем уже зацепилось за горизонт. Кошевая яма по-прежнему бурлила, но казалась вымершей. Не слышно рыбьих всплесков. А ведь обычно мелкой рыбешки здесь полно, особенно в устье Кошевой речки и у берега.

За час до темноты я избороздил блесной Кошевую яму вдоль и поперек, сменил десяток блесен, пускал их поверху, в полводы и вел по самому дну. Но ни одной поклевки.

«Рыба ушла. Ах, черти, испортили мне весь отпуск», — вздохнул я.

Забросил блесну в последний раз, и вдруг она зацепилась за что-то, будто рванула крупная рыба. Вытянул… вижу, охотничье ружье. Это было прекрасное двуствольное штучное ружье отечественного производства.

Утром, увидев мою находку, ребята от радости запрыгали, зашумели.

— Дядя, мы ваши двойные должники, — сказал мне возбужденный Коля. — За то, что спасли ружье, мы заплатим