На утренней заре - Григорий Иванович Барыкин

— Ах ты, бандит! — невольно выкрикнул Петрович и вскинул ружье. Лунь встрепенулся, выпустил из когтей свою жертву и запланировал в заросли. Петрович выстрелил еще, и лунь шлепнулся в воду.

Едва перезарядил старик ружье, как откуда ни возьмись появилась пара серых ворон. Хищницы с громким карканьем кружили над убитым лунем. И опять Петрович поднял централку и раз за разом сбил ворон. А в это время над скрадом шумно взметнулась ввысь стая гоголей, намеревавшихся присесть к чучелам.

— Тьфу ты, досада какая, — огорченно сказал старик. Охота так и не удалась: простояв еще с полчаса, Петрович вздохнул и выплыл из скрада собрать чучела и убитых хищников.

«Вот и опять старухе уток не привезу. Будет воркотни да пересудов. Луня-то с воронами не поджаришь», — рассуждал про себя старик, направляя лодку в сторону берега.

Вдруг Петрович заметил, что впереди за густым тростником у лабз маячит шест. «Кто бы это мог быть вблизи зоны покоя? Уж не браконьер ли какой?» — подумал он и начал бесшумно продвигаться вперед. Вскоре человек в лодке выплыл на чистинку, и Петрович узнал в нем своего свата — Егора Леонтьевича.

«Что он тут шарит? С чего это Егор стал охотником? Правда, лодка у него есть и кое-когда по разрешению он ставит сети вблизи деревни на карасей. Но здесь-то, в этих лабзах что ему делать?» — недоумевал Петрович, наблюдая за сватом. И тут ему вспомнилось, как позавчера маленькая внучка Лена говорила, что была у дяди Егора и ела там яичницу…

— При мне жарили. Яичек у них много-много и все разные, — рассказывала Лена.

Петрович тогда не придал значения болтовне девочки, но вот сейчас… «Неужели Егор яйца уток да лысух из гнезд выбирает?»

Петрович не спускал глаз со свата. А он то заезжал в гущу тростников и терялся, то опять появлялся на чистинках и двигался вдоль лабз. Иногда почти рядом с его лодкой взлетали с криком самки уток или слышалось тревожное цоканье и шлепанье лап разбегавшихся лысух.

Старик продолжал наблюдать и плыть за сватом. И когда оказался на месте, где несколько минут назад был он, увидел плавающее на воде гнездо лысухи, свитое из тростников и листьев тифы… В нем лежало лишь одно яйцо. А рядом с гнездом тростник был собран в пучок и на вершинке завязан в узелок…

«Та-а-ак, сватушка… С опытом работаешь! У гнезд приметные узелки делаешь. Одно яичко для «подклада» оставляешь, чтобы птица не бросала насиженного места, а продолжала для тебя класть яйца, как дворовая хохлатка… Тьфу, паршивец такой!» — выругался Петрович и от волнения, присев в лодке, стал крутить козью ножку.

Покурив и успокоившись, Петрович подплыл к браконьеру.

— Здравствуй, сват! Уж не лягушек ли на лабзах ловишь?

— Здравствуй, дорогой сватушка Герасим Петрович!.. Да нет, какие там лягушки… Хотел вот… куги для циновки нарезать, — растерянно ответил Егор.

— Что ж, не нашел, что ли, подходящей? А вон сколько ее кругом! Отменная! — громко сказал Петрович и тут же перешел к серьезному разговору. — Та-а-ак… Показывай, сколько яиц собрал!

— Каких яиц? Что ты, Герасим Петрович?

— Не виляй хвостом, а то зараз отрублю! — гневно прикрикнул Петрович и подплыл к лодке свата вплотную. В лодке на дне было чисто. Только старая сеть, да пустое ведро валялись в носу. «Где же он прячет добычу?» Петрович еще раз лодку обежал взглядом и… предложил:

— Подними-ка настил!

Егор поднял одну доску настила…

— Собери «добычу» в ведро да не забудь сосчитать, — распорядился Петрович.

Егор не сопротивлялся. Он насчитал девяносто два яйца и поставил ведро в лодку охотника.

— Заплатишь ты за разорение гнезд штраф тридцать рублей да государственный иск по тридцать копеек за яичко… Вот оно как получается, — сказал Петрович. — Поезжай к пристани вперед, а я сзади.

— Да ты что это, Герасим Петрович? Неужто креста на тебе нет? Чужой я тебе али сват? — взмолился Егор.

— Не болтай пустого. Кончились твои даровые яичницы. Совсем совесть потерял. Поезжай! — с гневом сказал Петрович и оттолкнул лодку свата вперед.

До пристани сваты ехали молча. Каждый думал о своем.

На берегу оказался учитель Сизов, только что вернувшийся с озера, две колхозницы и ребятишки, сбежавшиеся посмотреть на добычу охотников.

Петрович составил акт на свата-нарушителя, в котором и расписались бывшие тут свидетели. Затем он отвел Егора в сельпо и заставил сдать собранные утиные яйца по особому акту.

ИКРЯНКА

Два года, как Петр Капитоныч Батин ушел на пенсию. Да и пора. Шестьдесят семь лет стукнуло, сдавать начал.

Капитоныч был завзятым рыболовом. Всегда за удочкой отдыхал, сил набирался. Бывало, когда еще работал, уйдет перед выходным на речку Миасс с ночевкой. Другие, частенько, притащатся туда целой ватагой с водкой и шумными песнями. А уходя с берега обратно, оставят в примятой траве и поломанных кустах пустые бутылки, порожние консервные банки да обрывки газет. Полный разгром в природе учинят, загадят, замусорят берега красавицы речки.

А Капитоныч — не-ет. Он заберется с удочками в укромный уголок, да там и разговаривает со своими рыбами-друзьями…

— Опять, опять насадку сдернуть норовишь? Негодница. Ох, уж эта проказница — серебристая плотвичка! Ага, вот так, так… Тяни смелее! Червячок отборный, специально в саду под малинкой выкопал. Стоп! Ого-о… — скажет рыболов, подсечет и вытащит на траву добренького линя либо тигристого окуня.

Полюбуется на добычу, посадит ее в сетку, что у берега к колышку привязана, и… оглянется. Уж не подсмотрел ли кто его рыбацкого счастья! Нет, тихо в кустах. Только вдали горланит подгулявшая компания…

Наловит так, бывало, хорошей рыбки, принесет домой, скажет жене:

— Сготовь-ка, Анна Степановна, поджарку! Да чтобы на постном масле, с луком и перчиком…

Мечта, мечта… А вот теперь, когда вышел в отставку, время свободного не занимать. Хоть каждый день у речки сиди. Но… прежнего удовольствия не получалось. Перевелась, измельчала рыба в Миассе. Народу стало много, а рыбку-то не каждый бережет и ценит. Сначала здесь ловили ее ряжевыми сетями во время икромета, а потом, когда крупной не стало, понаделали мелкоячейных бредней и начали выцеживать даже мелюзгу. Одним словом, не рыбаки, а хапуги!

Сейчас все чаще получалось, что просидит старый рыболов на любимых местах весь день, заглянет в ведерко, а там только с десяток мелких окуньков, ельцов, плотвичек или пескарей барахтаются.

— Эх-ма-а! — вздохнет Капитоныч, сматывая удочки и собираясь домой. — Ну, что теперь делать? На озера подаваться? Но