Uncharted: Четвёртый лабиринт - Кристофер Голден

— Его бей! — буркнул Дрейк, указывая на Салли.

— Рассказывай! — потребовала девушка.

Нейт указал на двух других мужчин.

— Эти двое… они думают, что этот язык был утерян, потому что все, кто на нём говорил, погибли во время того извержения. Они думают, что Третий лабиринт был в Акротири, на Фере.

— И что? — не поняла Джада.

Дрейк улыбнулся.

— Они говорят об Атлантиде.

Она ударила его в третий раз.

— Я серьёзно! Расскажи мне!

— Ай! — крикнул Дрейк. — Я только что рассказал.

Джада повернулась к Салли.

— Скажи, что он шутит…

— Ты разве не слышала историй о раскопках в Акротири, когда была на Санторини? — поинтересовался Салли.

— Я ходила по магазинам и на пляж. Флиртовала с парнями, пила слишком много узо и каталась на велосипедах с друзьями, — сказала она. — У нас не было такого весёлого времяпрепровождения, какое, похоже, сейчас у меня с тобой, дядя Вик.

— Сарказм? Сейчас? — вопросительно произнёс Дрейк.

— Похоже, с тобой всегда есть время для сарказма, — заметила она.

— Ладно. В основном это правда, — ответил Нейт. — Но многие думают, что Акротири — это то, что осталось от Атлантиды. Что Атлантида была ветвью минойской культуры… её совершенством, на самом деле. И правда это или нет, но если Третий лабиринт был на Фере, единственный шанс найти его следы или какие-либо записи о нём — это отправиться в Акротири.

Уэлч всё это время смотрел на кувшин, внимательно его изучая. Он заговорил, не поднимая головы.

— Это не может быть Акротири. Там раскопки ведутся с шестидесятых, и что, разве они нашли хоть какой-то намёк на лабиринт? Не думаю. Если от него и остались какие-то следы, то они должны быть где-то ещё на кальдере.

Кальдера — или котёл — так местные называли часть глубокого водного кольца, окружённого островами Феры.

— Значит, мы едем на Санторини, — пробормотал Салли с сомнением в голосе, — и собираемся обыскать каждую трещину на каждом из этих островов в поисках руин лабиринта, на которые за тысячи лет никто раньше не натыкался?

Джада слегка пожала плечами, отказываясь сдаваться.

— Но ведь никто никогда не знал, что именно они ищут!

Дрейк тем временем наблюдал за Уэлчем и видел, как шевелятся его губы, пока он изучал кувшин.

— Ты что-то прочёл, — заметил он.

Уэлч кивнул, и по его лицу расползлась улыбка.

— Да. — Он указал в сторону других камер. — Комната, посвящённая Дионису… надписи там выполнены Линейным письмом Б, древним слоговым письмом, которое использовали в основном микенские греки. Теперь, когда у появилась минута, чтобы взглянуть на это, на самом деле разница не очень большая. Назовём это Линейное Б 2.

— И что? — спросил Салли. — Ты к чему-то ведёшь?

— О, да, — радостно ответил Уэлч. Он поднял кувшин, словно трофей. — Вот вам и связь. Мне следовало сразу об этом подумать, но я сегодня немного перегружен, знаете ли…

Джада улыбнулась ему.

— Знаем.

Уэлч выглядел благодарным.

— В общем, при раскопках храма в Кноссе были найдены тексты, написанные Линейным письмом Б, в которых утверждалось, что все боги вторичны по отношению к чему-то под названием qe-ra-si-ja. Учёные спорили, было ли это богом, царём или царством. Одна из философских школ переводит qe-ra-si-ja как Терасия, поселение на докатаклизменном острове Фера.

Археолог поднял глаза, вдохновлённый своим открытием.

— Но Терасия всё ещё существует. Она маленькая, и её сторона, обращённая к кальдере, — это сплошные скалы. Там живёт всего несколько сотен человек.

Дрейк почувствовал, как нарастает старое, настолько знакомое ему волнение. Какие бы опасности им ни грозили, какие бы трагедии ни привели их сюда, они наконец напали на след тайны.

— Значит, мы направляемся в Терасию, — резюмировал он.

— Я еду с вами, — быстро сказал Уэлч. — После того как Мелисса расскажет Хилари, что здесь сегодня произошло, меня всё равно уволят.

— Сначала нам нужно выбраться отсюда так, чтобы головорезы Хенриксена нас не убили, — заметил Салли.

Джада фыркнула.

— Он не станет стрелять в тебя на глазах у всей экспедиции и рабочих. Богачам может сойти с рук почти всё, они могут подкупить кого угодно, но будет чертовски трудно замять убийство всей команды наверху.

— Надеюсь, ты права, — вздохнул Салли. — И всё же, нам надо идти.

Уэлч, вставая, прижал к себе кувшин, который взял с полки.

— Хорошо. Но я забираю это с собой. Хочу рассмотреть поближе, и если у нас сейчас нет времени…

— А где золото? — внезапно спросил Дрейк.

Все посмотрели на него.

— Золото, — продолжил он. — Мидас, или Минос, или кто он там, должен был быть алхимиком, верно? Дедал платил рабочим золотом. Культ Себека надевал на крокодилов золотые гребни…

— Мы уже нашли несколько таких, — вставил Уэлч.

— Да, ладно, — ответил Нейт. — Но если владычица принимала мёд от верующих и кормила им Минотавра, а Минотавр был здесь, чтобы охранять золото, то где само золото?

— Исчезло, по-видимому, — задумчиво пробормотал Уэлч.

— Отсюда точно, — сказала Джада. — Но если Дедал и его люди вывезли золото — возможно, из всех трёх этих камер, — то логично предположить, что они перевезли его в один из других лабиринтов. Может, они перемещали его, чтобы сохранить. Оно могло быть на Фере, и, возможно, было уничтожено во время извержения.

Дрейк кивнул.

— Может быть. А может, оно в Четвёртом лабиринте.

— Оглянитесь вокруг, — произнёс Уэлч, указывая на стены и алтарь. — Вы видите хоть какое-то упоминание о Четвёртом лабиринте?

— Я не умею это читать, — ответил Дрейк. — И никто из ныне живущих не владеет в совершенстве древнеатлантическим.

— Я же уже говорил, это вариация Линейного письма Б, — нахмурился Уэлч. — Я мог бы кое-как осилить базовый перевод, но пока я не видел никаких указаний на Четвёртый лабиринт. А вот символ трёх лабиринтов здесь повсюду.

— Значит, четвёртый появился позже, — ответил Дрейк. — Компании постоянно меняют свои логотипы. Дедал просто не успел обновить свой фирменный знак здесь, внизу, прежде чем умер. Суть в том, что отец Джады думал, что есть четвёртый, и кто-то убил его за то, что он исследовал эту возможность.