Uncharted: Четвёртый лабиринт - Кристофер Голден

— В «Феникс Инновэйшнс» работает человек по имени Эмиль Яблонский, — сказала Оливия. — Яблонский — самый гениальный человек из всех, кого я встречала, но он почти не способен на социальное взаимодействие. Он историк и археолог, но не занимался полевой работой больше двадцати лет. Он не против электронной почты и даже телефона, но не любит разговаривать с людьми лично. Он скорее будет говорить с вами из соседней комнаты, чем позволит войти в его кабинет.

Хенриксен махнул рукой, показывая, чтобы она переходила к сути. Он опустился на стул, но всё так же изучал развёрнутую перед ним карту.

— Им нет дела до Яблонского, — хмыкнул Хенриксен. — Этот парень работает на меня, и мне тоже до него нет дела. — Он бросил взгляд на Джаду. — Часть моей компании — это аналитический центр. У Яблонского свой отдел. Давай дальше.

Оливия улыбнулась своему нанимателю, но в её выражении лица появились резкие нотки, и было ясно, что ей не понравилось, что с ней общаются столь бесцеремонно. Дрейк не смог выдавить из себя особого сочувствия к ней.

— Яблонский практически парализован от фанатского восторга из-за информации, которую он получает из этих переводов, — продолжила Оливия. — Его точные слова были: «Это всё меняет!». Откровенно говоря, я считаю это опрометчивым преувеличением. Древнекитайские письмена на стенах и на церемониальных сосудах проясняют одни вещи, подтверждают другие и дают нам несколько жизненно важных подсказок для следующего шага.

Начнём с Дедала. Сравнив письмена из трёх залов в лабиринте Себека, Яблонский подтвердил, что Дедал спроектировал первые три: в Кноссе, Крокодилополе и на Фере. Впрочем, если вы захотите называть сооружение на Фере лабиринтом Атлантиды, Яблонский будет очень счастлив.

— Он и правда думает, что Атлантида находилась там? — спросил Дрейк.

Оливия смерила его ледяным, уничтожающим взглядом.

— Атлантида — это миф, мистер Дрейк. А лабиринт Посейдона на Фере — это семя, из которого выросли корни этого мифа.

— Хотите сказать, Дедал не проектировал Четвёртый лабиринт? — спросила Джада.

Оливия изогнула бровь.

— А кто-то внимательно меня слушал. Но позвольте мне вернуться немного назад. Храм в Кноссе был построен около 1700 года до нашей эры, в ту же эпоху, когда египтяне построили Город Крокодилов. Но теперь стало ясно, что эти города уже строились или были построены к тому времени, когда возводились лабиринты. По нашим лучшим предположениям, это примерно 1550 год до нашей эры. Кносс был первым. Дедал пытался произвести впечатление на Миноса, или Мидаса, чтобы завоевать его расположение и жениться на Ариадне. Но одна из стен китайского святилища на Фере целиком посвящена этой истории, и из неё ясно, что Дедал познакомился с Ариадной, лишь когда пришёл к царю со своим планом построить лабиринт.

Хенриксен хмыкнул.

— То есть сначала был лабиринт.

Оливия кивнула.

— Именно так.

— Так кем же был Дедал? Странствующим изобретателем? — спросил Дрейк. — Он просто бродил по древнему миру и говорил всем: «Эй, не хотите, чтобы я построил вам что-нибудь крутое?»

— Он был алхимиком, разумеется, — ответила Оливия, и на этот раз её улыбка была искренней.

— Чушь собачья! — фыркнула Джада.

Корелли нажал на клавишу ноутбука, и на мониторе в задней части салона появилось изображение: несколько рисунков и множество древнекитайских иероглифов.

— Люди, которые это написали, с вами не согласны, — заметил Корелли.

Дрейк уставился на него.

— Расслабься, малыш. Взрослые разговаривают.

Корелли застыл, его лицо практически окаменело. На мгновение Дрейк подумал, что тот может броситься на него через стол или выхватить оружие, но Оливия твёрдо положила руку ему на плечо, и он расслабился, выдавив из себя улыбку.

— Ну, продолжайте. Почему бы тогда вам не сказать мне, что там написано? — сказал Корелли.

Дрейк пожал плечами.

— Для меня это всё равно что курица лапой нацарапала, — пробормотал он, снова взглянув на Оливию. — Но я кое-что знаю об алхимиках. Нельзя создать золото.

— Это не имеет значения, — встрял Хенриксен. Он указал на экран. — Они верили, что это возможно, и верили, что Дедал на это способен.

Оливия откинулась на спинку стула.

— Именно.

— Значит, Дедал был коммивояжёром, торгующим змеиным маслом, — заметила Джада. — Он не удовлетворял потребность, он её создавал.

Дрейк взглянул на дневник Луки Хзуяка, который лежал в центре стола с тех пор, как они вошли. Он взял его, пролистал до первых попавшихся набросков лабиринта, а затем посмотрел на Джаду, игнорируя остальных.

— Думаю, твой отец до этой части докопался.

— Почему вы так говорите? — спросила Оливия.

Дрейк проигнорировал её, открыл книгу и наклонился, чтобы показать Джаде страницу, где Лука озаглавил один из рисунков как «Лабиринт Любого Бога».

Когда она подняла взгляд, её глаза ярко горели.

— Он знал. — Она посмотрела на Оливию и Корелли, а затем повернулась к Хенриксену. — Дедал приходил к царям и верховным жрецам с проектом лабиринта и утверждал, что может создать для них столько золота, сколько они только пожелают. И он обещал им, что лабиринт станет идеальной сокровищницей, местом, где они смогут хранить собственное золото и где его никогда не украдут.

— А потом он сам его украл, — добавил Дрейк, ухмыляясь. — Обаятельный ублюдок.

— Вы не можете этого знать, — фыркнула Оливия.

— Ещё как можем, — парировал Дрейк. — Это ведь логично. Дионис, Посейдон, Себек, бог-крокодил? Дедал посвящал свой лабиринт тому богу, которого больше всего почитали там, где он собирался строить. Современные застройщики проворачивают то же самое каждый божий день.

Оливия и Хенриксен с мгновение изучали друг друга взглядом, а затем Хенриксен кивнул. Дрейк снова почувствовал уверенность, что они что-то скрывают. Не всю эту историю про Дедала, потому что он чувствовал их возбуждение от открытий, которые принесли переводы Яблонского. Но всё же у них была часть головоломки, которой они не делились.

— Возможно, — пробормотала Оливия.

— Что ещё нарыл ваш супергик? — спросил Дрейк.

Корелли нажал ещё одну клавишу и на экране появились цветы, которые были частью орнамента в лабиринте под крепостью, и Минотавр.

— Это может быть с дюжину разных цветов, — сказал Корелли. — Исследовательская группа считает, что