Пирамида. Ленинградский альпинизм в четырех киносценариях - Григорий И. Сидько

ОКРАИНА ПОСЕЛКА КУЗНЕЧНОЕ. НОЧЬ.

На широкой, вымощенной бетонными плитами дороге путники вытягиваются в непрерывную цепочку и движутся мимо огромных гор щебня, слабо освещенных прожекторами.

Фигуры мужчин и женщин ненадолго появляются в тусклых пятнах света и через мгновение снова исчезают в темноте.

Они одеты в ватники, городские куртки, пуховки, пуховые жилеты, меховые безрукавки, олимпийки, болониевые ветровки, свитера, полиэтиленовые накидки, брезентовые плащи, шерстяные рейтузы, джинсы, брюки, эластичные трико, трикотажные спортивные штаны, сапоги, кеды, борцовые тапочки, галоши, ботинки, кроссовки…

Все они несут рюкзаки (в основном самодельные), причем самых разнообразных конструкций, форм, размеров и расцветок: зеленые, красные, синие, желтые, коричневые, смешанных цветов, полосатые, в клеточку, круглые, квадратные, прямоугольные, овальные, широкие, узкие, совсем короткие и очень длинные, а также станковые и просто легкие металлические каркасы, на которых лежат тюки, коробки, ящики, картонные бочки…

Мелькают привязанные к рюкзакам бухты веревок, доски, обернутые бумагой подрамники, свернутые рулонами листы ватмана…

Многие несут гитары — в чехлах, полиэтиленовых мешках и просто открытые.

Кто-то держит в руках футляр со скрипкой, кто-то — аккордеон, кто-то — коробку с тортом…

Молодой человек тащит граммофон с раструбом.

Некоторые ведут за руки сонных детей, каждого со своим маленьким рюкзачком за спиной. Попадаются и совсем крошечные дети. Они крепко спят, сидя на рюкзаках за спиной у родителей, обняв их за шею и свесив ноги им на грудь.

Если бы кто-нибудь из местных жителей страдал бессонницей и вышел в этот час на крыльцо своего дома, он был бы, наверное, сильно напуган представшим перед его глазами странным зрелищем, для этих безлюдных мест крайне необыкновенным: нескончаемая вереница тяжело нагруженных людей целенаправленно, бесшумно и быстро движется по дороге, не ведущей никуда, кроме необитаемого леса и границы с Финляндией. Возможно, у этого человека возникла бы мысль о начавшейся войне или о какой-то широкомасштабной диверсии. Однако в эти предпраздничные ночи сон жителей поселка особенно крепок. Только бездомные собаки, сбившись в кучу, удивленно и настороженно следят за движущейся процессией.

По левую сторону дороги бледнеют иссеченные осколками стволы чахлого березового леса. Справа открывается глубокий скальный карьер, по дну которого блуждают фары невидимых машин.

Время от времени, нарушая тишину и заставляя пешеходов испуганно вздрагивать, оборачиваться и шарахаться на обочину, по дороге с оглушительным ревом проносятся огромные БЕЛАЗы, с колесами выше человеческого роста.

Одна из таких машин оказывается до отказа набита рюкзаками и их владельцами, которые заполнили всю ее кабину, гроздьями висят на подножках и даже лежат на капоте перед ее лобовым стеклом. Проносясь мимо, они радостно приветствуют идущих пешком и жестами радушно приглашают всех желающих присоединиться к себе.

В том месте, где дорога делает крутой поворот в сторону карьера, путники сворачивают на небольшую поляну. Некоторые из них, не останавливаясь, прямиком уходят друг за другом по малозаметной тропе в лес. Другие расстилают на земле коврики и палатки, кладут под головы рюкзаки, забираются в спальные мешки и тут же засыпают. Остальные небольшими компаниями рассаживаются на траве, снимают теплую одежду, переобуваются в сапоги, укладывают поудобнее рюкзаки, едят бутерброды, пьют из термосов чай и кофе, потом поднимаются и тоже уходят в лес, вслед за первыми.

ЛЕСНОЕ ОЗЕРО. НОЧЬ.

Вдоль ярко освещенной луной серебристой глади озера, перечеркнутой редкими стволами мертвых сухих деревьев, движется непрерывная цепочка навьюченных людей. Их темные силуэты медленно и сонно взбираются на небольшие пригорки, осторожно спускаются по камням в низины, помогая друг другу, перебираются по перекинутым через протоки шатким бревнышкам.

КРЫША ДЕВЯТИЭТАЖНОГО БЛОЧНОГО ДОМА. ДЕНЬ.

Распахнув ударом ноги чердачную дверь, в перемазанной мастикой рубашке и карлсоновских штанах на лямках Юлик с двумя ведрами герметика в руках, выбирается на крышу.

Две загорающие женщины, взвизгнув, убегают от него за лифтовую тумбу, на ходу подбирая разбросанную одежду.

Юлик, хмыкнув, провожает их взглядом, ставит ведра, садится на небольшой уступчик и закуривает, глядя на освещенный солнцем лесопарк, начинающийся сразу же за домом, через дорогу.

Выкурив сигарету до половины, он откладывает ее в сторону и вытаскивает спрятанные под ржавым металлическим листом две смотанные кольцами веревки, концы которых привязаны к четырехугольной бетонной трубе и телевизионной антенне. Растянув их в сторону одного из панельных стыков на краю крыши, Юлик ложится около него на живот и свешивает голову вниз. Стык оказывается уже заделанным. Юлик переползает к соседнему и снова высовывается наружу. Второй стык сделан только до третьего этажа, Юлик перетягивает веревки к нему и сбрасывает их свободные концы вниз.

Из проема трубы Юлик вынимает большой полиэтиленовый мешок, достает из него металлическую сварную загогулину, привязанную к мягкому сиденью от стула, и наматывает на нее свисающие веревки. Потом, сбросив вниз конец еще одной веревки потоньше, подвешивает к ней на зажиме ведро с герметиком. Все это он перекидывает на стену дома, поднимает еще дымящийся окурок, несколько раз жадно затягивается и затаптывает его ногой.

Одев страховочный пояс, Юлик прищелкивается к рогатине, еще раз оглядывает закрепление веревок и, взявшись руками за скобы в панели здания, ложится животом на поребрик крыши, закидывает ноги за перегиб, встает ими на сиденье и начинает осторожно сползать вниз.

Веревки под его тяжестью вытягиваются и напрягаются, как струны.

Одной рукой он поправляет съехавшие с перегиба резиновые шланги, одетые на веревки, отчего резко оседает вниз и снова судорожно хватается рукой за скобу.

Оплетка веревки прямо перед его глазами немного раскручивается, обнажив три тонкие напрягшиеся жилы.

Сглотнув слюну, Юлик съезжает ногами с сиденья и садится на него сам, повиснув на вытянутых руках и не решаясь еще расстаться с последней надежной опорой.

Наконец он разжимает руки, рывком съехав вниз еще на метр.

Немного пообвыкнув в своем новом положении, Юлик сбрасывает с рогатины несколько витков веревки и начинает плавно опускаться вниз вдоль шва, разделяющего панели дома. Левой рукой он ослабляет зажим с ведром мастики и оно тоже скользит по веревке рядом с ним.

Окна верхнего этажа плотно прикрыты шторами.

Ниже этажом, на кухне, женщина лет сорока пяти в бигудях, напевая что-то себе под нос, раскатывает на столе тесто.

У открытого окна кухни седьмого этажа старушка ест котлеты с макаронами и смотрит телепередачу на экране маленького переносного черно-белого телевизора.

Тень Юлика внезапно ложится на тарелку.

Выронив вилку, старушка испуганно оборачивается, после чего, как коршун, бросается к раскрытому окну, захлопывает створку, закрывает ее на все задвижки и,