Красный закат в конце июня - Александр Павлович Лысков
Один за другим тяжко вздохнули.
– Ливенка, мама, цела?
– На полатях под тряпицей.
Павел живо ушёл в дом. Из избы донёсся рёв гармони…
2
Вечером за самоваром из рундука на свет керосиновой лампы извлечена была Павлом дверная ручка, бронзовая, витая словно канделябр, и звонок с проволочной тягой.
– Как в городах будет, мама!
– Не пошто это.
– Веселее!
По-детски радуясь, Павел потряс колокольчиком над столом…
После чаепития, сидя во дворе на брёвнах, он оглядывал отцову новостройку.
Рублено было для старческого доживанья: под единую крышу забраны и хлев, и истопня.
Три оконца на реку, одно на сторону.
Брошено на полувзмахе: никаких тебе подзоров на окнах, дверь без наличников и трапик вместо крыльца.
Вечернее солнце полосовало сруб (в глубине пазов желтизну ещё не заморило).
Павел поколачивал по колену коробкой спичек фабрики «Люцифер», словно шаркунком поигрывал.
Щурил глаз от дыма папиросы «Рига».
Мысленно вырисовывал будущее крылечко – двускатное с резными подпорками, непременно с шарами для захвата на подъёме, и с кисейными оборками по карнизу, как на офицерских дачах в Парголово…[174]
3
Ещё и перед сном перекинулись словами. Мать – с печи, он – из спаленки.
– Зачем тебе в Питер. Поезжай к Варламу. Он теперь в уезде по смоле в большой силе. Подсобит.
– На поклон не пойду. Не нищий. На горденях, мама, меня на борт никогда не подымали, так что только с казённой чарки набралось пятьдесят рублей. Да жалованье. Я тебе в тягость не стану. Крыльцо срублю, дров на зиму наколю…
За ночь, как нетопленая печка, остыло лето.
Топор Павлу и замачивать не пришлось – к утру от сырости набух. Заточки хватило ещё и отцовой.
Во флотской парусиновой робе, в бескозырке с надписью «ЛЪНА» Павел вёл кант.
Холодный ветер трепал чёрные якорястые ленточки и такой же чёрный чуб.
Щепа из-под топора пуляла наперерез падающим с черёмухи листьям.
Бревно гудело по-колокольному.
С дороги послышалось:
– Але-мале на корабле!
И на обозрение трёх молодых мужиков распрямился он, матрос запаса Павел Синцов – высокий, могутный, налитой избытком силы от сытной флотской жизни.
Окликнувший его Осип Шумилов – с нервным, словно бы четырёхкрылым носом, в больших сапогах на тощих ногах и пиджаке, накинутом на плечи, сунул Павлу руку и сказал:
– Гляди, какой рыластый стал!
Остался весьма довольный ответом Павла («Пока толстый сохнет, худой сдохнет») второй в компании молодой гуляка – Макарушка Брагин, сын старосты, в ботинках с галошами и в полосатых брюках навыпуск. Он любовно оглядывал Павла, переминаясь от радости и волнения.
Лохматый Кириян Лысков, темноликий и по породе, и от упитости, в лаптях и сатиновой косоворотке на костлявых плечах, скалил в улыбке прокуренные зубы.
Павел накинул бушлат, подхватил гармонь, и все четверо, в ряд, по дорожному взъёму начали восхождение к лавке.
4
По пути Павел рассказал: война его миновала. Пошли было на японцев вместе с эскадрой, да лопнул котёл.
В Америку поворотили. Кое-как доплыли до города Сан-Франциско, где корабль был делан.
Пока стояли в ремонте – оно и замирилось.
– Иначе бы рыб сейчас кормил, – хохотнул Кириян Лысков.
На том про баталию и закончили.
Павел пробовал кнопки на гармони и оглядывал окрестности.
За пять лет в деревне, казалось, ничего не изменилось. Те же две тесово-драночные волны изб по сторонам. Та же плотина у мельницы. Разве что лежни на ней теперь тёсаные. Да железная – на доме брата Варлама – крыша.
Невелики новшества.
А вот блестевшая над входом в братневу лавку жестяная вывеска «ГАЛОШИ И МАКИНТОШИ» заставила Павла остановиться истинно как барана перед новыми воротами.
Разбитной Кириян по-своему пояснил ему на манер частушки:
Сверху чёрно,
Снутри красно.
Как засунешь,
Так прекрасно!
Заразившись озорством друга, Павел вызмеил меха ливенки и грянул «Кружевную».
А Кирьян ну месить лаптями песок…
5
Сизыми облаками закидало закатный свет, наглухо завалило все щели, и в наступившей ночи этот подавленный солнечный жар будто бы назло вырвался из недр земли – огнём костра у мельничной плотины.
Смолистый сушняк кипел, шипел и плевался каплями расплавленного янтаря. Бликовали в этом свете лакированные планки ливенки Павла, сверкали оковки бубенцовой тальянки пришлого низового гармониста.
Девки трещали каблуками по гладкому предмостью:
Как на нашей нивке
Минули дожинки!
До краю дожали —
Чарку поднимали!
Наш хозяин Мина
Даст ещё братину.
Хозяйка-тетеря
Выставит печерю!
Угостит блинами
С молью, с комарами.
И наварит каши
Да насыплет сажи…
В рябиновой ночи (послащение рябины) щедротами отставного моряка Павла Синцова кружилась и пучилась гулянка на дрожжах вчерашних дожинок (складчины, братчины, успенщины).
Ещё и венок из последнего снопа не обтрепался. Вместо бескозырки теперь топорщился он всеми колосьями на голове статного Павла – девичьего избранника.
Уже и напился вольный моряк, и наплясался, а всё ещё не наигрался. Не выбрал из ливенки всех изворотов и коленцев, всех кнопочных переборов и басовых гудений.
Перед ним на корточках сидел мил друг Макарушка Брагин, считывал пальцевые заходы и броски, перенимал музыкальные ухватки. С одного боку в глубокой хмельной дрёме корчился Кириан Лысков. С другого – с девкой на коленях – вопил матерные частушки Осип Шумилов.
Больше Павел ничего не помнил…
6
Очнулся – и не сразу признал открывшееся перед глазами.
Световой проём завешан рядном. Тишина…
Сознание возвращалось частями, словно набирался аккорд на гармони.
Наконец взорвалось.
Он вскочил и сел на кровати.
– Галоши – макинтоши! Будь оно неладно!
С огородца вернулась матушка, позвала за стол.
Стыдно было обоим.
– Уеду я, – буркнул Павел.
– В Питере те же пьянки-гулянки. От себя не убежишь.
– В Питере, мама, культура!
– Как знаешь. Из волости парнишка прибегал. Велено тебе нынче быть там.
– Что за нужда?
– Премию сулят за войну. Лес на избу в удельных засеках. От самого государя, бают.
– На кой мне лес, мама. Пускай на корню стоит.
– Пойди так и скажи. А в Питере что у тебя, или мёдом намазано? Может, краля?
– Краля – изо льна да миткаля. Специальность, мама, у меня городская. Вот что.
– Похмелишься?
– Глядеть на неё не могу.
Из чугунка мать наклала ему в тарелку обжигающих картофелин и налила кружку молока.[175]
7
Вчера
