Доспехи света (ЛП) - Фоллетт Кен

— Спасибо, сержант. Когда они в последний раз ели?

— У них был хороший завтрак на рассвете, сэр. Хлеб, сыр и слабое пиво.

— Этого им должно хватить на некоторое время.

— Легко, сэр.

— Хорошо. Постройте их в колонну по пять, и я поведу их.

— Есть, сэр.

Он оценивающе оглядел их, пока сержант их строил. Мундиры были грязными после поездки. За исключением нескольких рьяных юнцов, это была угрюмая компания, вероятно, уже жалеющая о порыве, заставившем их пойти добровольцами. Впрочем, в основном они выглядели здоровыми. Их будут муштровать и гонять на маршах, чтобы держать в тонусе, но сражаться им не придется. Война закончилась.

Его взгляд зацепился за спину высокого мужчины с широкими плечами, и он подумал, как полезен был бы этот человек при маневрировании пушками в бою. У мужчины были длинные, всклокоченные светлые волосы, и он показался ему смутно знакомым. Мужчина обернулся, и Кит с изумлением узнал Джарджа Бокса.

Почему он здесь? Возможно, он потерял надежду найти работу и в отчаянии пошел в армию. Или, что более вероятно, его осудили за серьезное преступление, в котором он вполне мог быть виновен, и приговорили к службе в армии.

Отношения Кита с отчимом были непростыми, но сейчас он был рад его видеть. Когда он подошел, лицо Джарджа, до этого выражавшее стойкое перенесение тягот долгого, неудобного путешествия, расплылось в улыбке.

— Чтоб мне провалиться, — сказал он. — Я вот гадал, не встречу ли я тебя.

Кит энергично пожал ему руку.

— Ты как раз вовремя, — сказал он. — Бои уже закончились.

Затем он заглянул за плечо Джарджа и увидел свою мать.

Он разрыдался.

Он подошел к ней, и они обнялись. Кит не мог найти слов. Его переполняло счастье и любовь.

Наконец она отстранилась и оглядела его с ног до головы.

— Ну и ну, — сказала она. — Такой смуглый, такой худой, и все же такой мужчина. — Она коснулась его шеи чуть ниже уха. — И со шрамом.

— Сувенир из Испании. Мама, ты хорошо выглядишь.

Ей было за сорок, но она казалась такой же здоровой и сильной, как и всегда.

— Как дорога?

— На той барже было тесновато. Но теперь мы на свободе.

— Вы ели?

— Скудный завтрак.

— В лагере будет ужин.

— Не могу дождаться.

— В таком случае, выдвигаемся.

Он отступил и позволил сержанту заняться построением их в походную колонну.

Когда они были готовы, он сел на лошадь, чтобы обратиться к ним. Повысив голос так, чтобы его было слышно издалека, как он научился, он сказал:

— Служить в армии очень просто. Если вы будете делать то, что я вам говорю, когда я говорю, и делать это правильно, то у вас все будет хорошо.

Послышался тихий гул согласия. Это звучало справедливо.

— Если вы будете меня злить, я сделаю вашу жизнь такой несчастной, что вы пожалеете, что на свет родились.

Над этим они рассмеялись, хотя и с ноткой нервозности.

Правда заключалась в том, что Кит никогда никого не доводил до отчаяния. Однако угроза была эффективной.

Наконец он сказал:

— По моему слову… марш!

Он развернул лошадь, тронул ее в шаг, и новобранцы последовали за ним.

*

Была середина утра, когда Элси получила письмо от Кита Клитроу. Она помнила его как смышленого маленького мальчика из воскресной школы. Так вот, маленький Кит теперь был капитаном 107-го пехотного полка и базировался в Брюсселе.

Если бы Кит и его мать остались в своей деревне, они оба так и были бы бедными батраками, никогда не выезжавшими дальше Кингсбриджа. Как же изменила их жизни промышленность и война.

Она перечитала письмо Кита несколько раз. Ей показалось, что Кенелм серьезно болен. Она размышляла все утро, а затем взяла письмо с собой к обеду и показала его своей матери и Спейду.

Арабелла согласилась с ней, что дело выглядит плохо.

— Инфекция держится слишком долго, — сказала она. — Хотелось бы, чтобы он был здесь, чтобы мы могли о нем позаботиться, но путешествие сделает ему только хуже.

— Со стороны графа было очень мило заплатить за пансион, — сказала Элси, — и я немедленно вышлю деньги. У меня еще осталось почти все наследство от отца.

Арабелла все еще выглядела обеспокоенной.

— Не могу придумать, что еще мы можем сделать для бедного Кенелма.

Этот вопрос мучил Элси все утро, но она нашла решение.

— Я должна поехать в Брюссель и позаботиться о нем, — сказала она.

— О, Элси, нет! — воскликнула Арабелла. — Такое опасное путешествие.

— Нет, это не так, — возразила Элси. — Дилижанс до Фолкстона, короткая переправа по морю, а затем на барже по каналу до Брюсселя.

— Любое морское путешествие само по себе опасно.

— Мы ведем речь о недолгом плавании.

— Надолго ты собираешься задержаться в Брюсселе?

— Пока Кенелм не поправится.

— Мы, конечно, можем присмотреть за детьми, не так ли, Дэвид?

— С огромным удовольствием.

Пятерым детям Элси было от восьми до семнадцати лет.

— В этом не будет необходимости, — сказала она. — Они могут поехать со мной. Я сниму там дом. Это будет полезно для детей. Они выучат французский.

— Это расширит их кругозор, — сказал Спейд. — Я одобряю.

Арабелле все еще не нравился план Элси.

— А как же воскресная школа?

— Лидия Маллет будет ею управлять в мое отсутствие. Эймос ей поможет.

— Все равно…

— Я должна помочь Кенелму. Я вышла за него замуж и обязана быть с ним в болезни.

Арабелла надолго задумалась, а затем уступила.

— Да, — неохотно сказала она. — Полагаю, обязана.

*

Джейн прочитала в «Дамском журнале» длинный репортаж, который захватил ее воображение, и показала его Эймосу. Брюссель стал новым популярным местом для светского общества, говорилось в статье. Люди, которые годами стекались в Бат, якобы чтобы лечиться на водах, а на самом деле — чтобы танцевать, сплетничать и щеголять в самых красивых нарядах, теперь делали все то же самое в Брюсселе. Званые обеды, пикники, охота и театр были любимыми занятиями экспатриантов. Город был полон галантных офицеров в великолепных мундирах. Рискованный вальс, со скандально близкими прикосновениями, танцевали там при каждом удобном случае. Могли завязаться плодотворные знакомства между людьми, которые вряд ли встретились бы в Лондоне, замечание, которое показалось Эймосу намеком на прелюбодеяние. Там было много аристократических гостей из Англии, а законодательницей брюссельской моды стала герцогиня Ричмондская.

Эймос испытал легкое отвращение.

— Пустоголовые светские львицы, танцующие непристойный танец, — сварливо сказал он. Затем ему пришла в голову другая мысль. — Но ведь им всем захочется покупать новую одежду.

— Ого! — торжествующе воскликнула Джейн. — Теперь ты запел по-другому.

«Спрос на роскошные ткани будет расти», — думал Эймос. Это было бы полезно, поскольку спрос на армейские мундиры, насущный хлеб его бизнеса, теперь резко упадет. Ему нужно было обзаводиться связями с покупателями в Нидерландах.

— Я, может быть, поеду в Брюссель, — сказала Джейн.

— И ты тоже! — воскликнул Эймос.

— Что ты имеешь в виду?

— Элси едет туда, чтобы ухаживать за Кенелмом. Он ранен. Лидия возьмет на себя воскресную школу, а я ей помогу.

— Ты сделаешь для Элси что угодно.

Эймоса это озадачило.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы странный человек, Эймос Барроуфилд.

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Да, не имеете.

У Эймоса не было терпения для загадочных разговоров.

— В любом случае, кто будет присматривать за Хэлом, пока вас не будет?

— Я возьму его с собой.

— Ох. — Это означало, что Эймос его не увидит. — Надолго?

— Не знаю. По крайней мере, пока там Генри.

— Понятно.

— Не могу дождаться. Похоже, это именно та жизнь, о которой я всегда мечтала, но которую Генри никогда бы мне не дал. Сплошные вечеринки, танцы и новые платья.

«Она никогда не изменится», — подумал Эймос. Как хорошо, что она ему отказала. Если он когда-нибудь женится, то на ком-то серьезном.