Тайные тропы Магуры - Владимир Карпович Чухрий

— Он вам уже затылок просверлил своим взглядом, — презрительно сказала Ольга.

Юзеф обернулся. Сурово сдвинутые брови поэта. Проницательный взгляд мыслителя. Казалось, сейчас зашевелятся его свисающие усы, и он спросит: «Ты зачем сюда пришел, негодяй? Теть звидцы!»

В залепленных грязью сапогах, в плаще, с которого стекала вода, вломился Карантай, кабаньими глазами забегал по комнате:

— Файно живе пани профессорка. Ты кого это рассматриваешь, Юзеф? Кто это? Почему он в такой шапке? Напялил на себя черт знает что.

— Это Шевченко, тупица, — презрительно сказал Юзеф.

— А-а-а, — промычал Карантай..

— Все обыскали? Выведи детей, пусть побудут где-нибудь в классе. Да смотри, чтоб не смылись.

— Оставьте детей в покое! — Ольга положила руку на плечо Мите Морозенко.

— Ты со своим уставом в другой монастырь иди, — ухмыльнулся Карантай.

Оттолкнув руку Карантая, Ольга резко сказала:

— Не смейте! Слышите? Я не позволю трогать детей!

Карантай снова ухмыльнулся, а затем злобно сверкнул глазами и закричал:

— Ах, ты… Не позволю! Да я тебя в один миг успокою! Марш отсюда, щенята!

Дети нехотя двинулись к двери, Карантай подталкивал их в спину.

— Будет ли конец этому? — невольно вслух произнесла Ольга.

— Вам я могу его предсказать, — заявил Юзеф, — если вы не скажете, где прячется ваш непрошеный защитник. Ну?

— Не знаю. Но думаю, что он скоро вас найдет сам.

Юзеф смотрел на се пылающее лицо, на тонкие слабые руки. «Она же знает, что мне ничего не стоит разрядить в нее автомат. Делает вид, что не боится. Или в самом деле не боится?» Появилось желание сделать ей больно, хоть чем-нибудь унизить. Он подступил к ней вплотную и взял рукой за подбородок:

— Послушай, цыпочка…

— Не трогайте меня!

— Карантай! — позвал Юзеф.

В комнату ввалился Карантай.

— Всыпь ей как следует. Шомполов десять достаточно, чтобы жива осталась. Я тебе сейчас Гераська на подмогу пришлю.

Юзеф вышел.

Карантай схватил ее за руку и притянул к себе. Она начала вырываться и кричать:

— Помогите! Помогите-е-е!

Карантай заломил ей руки за спину и зажал рот. Ольга вцепилась зубами в его руку. Он охнул и ударил ее кулаком по голове. Теряя сознание, Ольга услышала какой-то грохот и звон стекла.

Очнувшись от прикосновения чьей-то руки, Ольга увидела Ганку.

— Вставайте, Ольга Ивановна. Они ушли. Испугались и побежали к речке. Это все Митька, как даст табуреткой по окну, стекла вдребезги.

Ольга приподнялась.

— Милые вы мои…

Она привела себя в порядок и отпустила детей.

Что делать? Где Любомир? Вдруг они обнаружили его, схватили… Что было бы с ней, если бы не находчивость Митьки Морозенко?..

Хлопнула дверь. Послышались торопливые мужские шаги. В комнату вбежал Любомир.

— Оля!

— Любомир… Жив…

Она протянула к нему руки и не в силах больше сдерживаться, всхлипнула.

Они долго говорили. О жизни, о будущем, о том, что им делать, как объединить усилия молодежи села в борьбе с бандитами. Любомир рассказал о разговоре с майором Егоренко.

— Не доверяет он мне, Оля, — с досадой и обидой сказал Любомир.

— Там ведь есть и другие. А в райкоме ты был? Нет? Надо было пойти. Подожди… Я, кажется, знаю, с кем поговорить… Да, Любомир, чуть не забыла. Приходила твоя мать, просила передать, когда ты появишься, что тебя искал брат, хочет встретиться, поговорить. Он будет ждать тебя завтра на горе Магуре, в каком-то месте, где вы пастушили с ним маленькими.

— А-а, знаю… Чего он хочет, непутевый?.. Или про обращение правительства узнал?

Братья встретились. Присели на влажную поблекшую траву. Любомир закурил и стал ждать. Но Володька тоже не торопился. Наконец, не поворачивая головы, сказал:

— Тебе, Любомир, надо из села уехать. Ты попадешь к ним в руки..

— Не к ним, а к вам.

Володька пробормотал:

— Говори, как хочешь. Я за тебя беспокоюсь. Они убить тебя решили. А кто тебя защитит? Любой продаст с потрохами.

— Если бы я не верил людям, не остался бы здесь ни на один час. Понял? — сказал Любомир. — Это ваше несчастье — вы не верите людям, они — вам. Вы — чужие. Поэтому вы хотите страхом внушить то, что не можете словами. Убить безоружного газду, оскорбить девушку, ограбить нищего, вот и все, чтобы можете. Вояки! Знаешь, Володька, выходи с повинной. Говорю тебе в последний раз. Власти обращение выпустили к вам, простят тебе твои заблуждения. Как человек будешь жить. А может, и в самом деле человеком станешь.

Володька усмехнулся.

— Думаешь, я поверю в это обращение? Это ловушка для дураков. На такую приманку я не клюну.

— Тогда слушай: если на твою совесть ляжет хоть одна человеческая жизнь, то я тебе сам буду судья. Сам и свой приговор исполню. Но жить убийцей ты не будешь. Кстати, дай-ка мне несколько патронов, а то пистолет есть, а патрон один.

Порывшись в кармане, Володька протянул ему десяток патронов и озабоченно спросил:

— Обоймы у тебя ведь тоже нет? Я матери передам. Возьмешь, ладно?.. Ты у учителки на чердаке живешь? Кто-то выследил тебя и сообщил нашим.

— Кто?

— Не знаю.

— Врешь! Кто у вас в селе есть?

— Есть. Не один есть. А кто, не скажу.

— Ну и не надо. Все равно их тоже переловят.

— О себе подумай.

— Это ты о себе подумай. И о матери.

Любомир встал и медленно пошел в темноту. Володька достал щепотку самосада, оторвал листок газетной бумаги, стал сворачивать цигарку. Бумажка порвалась, и самосад высыпался на землю. Володька сплюнул. На душе у него было пусто. Раньше он обращался с вопросами к Подкове или Юзефу. Но постепенно ответы перестали удовлетворять его. Почему у них так мало друзей? Да и кто они — поп, Копыла, Гурьян? Володька вспомнил, как лесник однажды избил его за крынку молока… Мигляй и А1орочканич продажные шкуры. Что делать, как быть?..

Любомир не мог больше прятаться на чердаке. Он прошелся по селу, поговорил с парнями, стал убеждать их, что надо сбиться в отряд «ястребков» и защищать сельчан.

— А оружие? — спросили его.

— Надо достать. Я постараюсь достать.

Он посидел дома, потолковал с матерью, успокоил ее и пошел к Ольге.

Она встретила его, сияя радостной улыбкой.

— Наконец-то. Я уже хотела идти разыскивать тебя. У меня гости. Иди, иди, не удивляйся.

В комнате сидели за столом два вооруженных офицера. Один из них поднялся навстречу Любомиру.

— Старший лейтенант Лукашов.

На полголовы выше Любомира, в аккуратно подогнанной форме, он сразу же расположил к себе. Дружески опустив руку на плечо Любомира, Лукашов сказал:

— О вас уже в селе легенды складываются. В каком доме сегодня