За кулисами в Турине (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович

— Не желаете ли трюфель? — предложил Гвидо и потянулся за тарелкой с тонко нарезанными светлыми ломтиками.

— Прямо настоящий трюфель? — удивилась Марта.

— Самый настоящий белый трюфель, — гордо сказала Филомена, — Дети у свиньи отобрали. Она их чуть не покусала, но детки у нас ловкие, убежали.

Трюфель хорош. Похож на нормальные грибы со шляпками, но отдает орехом и чуть-чуть чесноком, только без чесночной резкости.

— Признайтесь, Вы хотели соблазнить Антонио? — как бы между делом поинтересовалась Филомена.

— Я приличная женщина и не пристаю к мужчинам, — нагло соврала Марта, — Если бы Антонио за мной ухаживал, я бы, наверное, согласилась. Но в его вкусе, как я вижу, совсем другие красавицы.

— В его вкусе одна красавица! — поправила Филомена.

— Как Вы думаете, наш Гвидо привлекательный мужчина? — спросил дон Убальдо.

— Гвидо будет кому-то хорошим мужем, но не мне, — ответила Марта, — Я предпочитаю кавалеров с более высоким положением в обществе. С титулом. Дневным титулом, я имею в виду. Или хотя бы с должностью.

— А внешне? Сойдет любой урод с титулом или должностью?

— Пусть не смазливый, но хотя бы без видимых недостатков. Целовать женщину удобнее неразбитыми губами, а ласкать — несломанными пальцами.

— Уж извините, — сказала Филомена и погладила мужа по тыльной стороне кисти, — Редкий настоящий мужчина доживает до Вашего возраста без десятка-другого шрамов, и все такие мужчины уже женаты на красавицах помоложе.

— Согласна, — сказала Марта, — Не уверена, что прилично об этом говорить, но я надеюсь, что один мой молодой ухажер приедет сюда на каникулы.

— И у него чистое небитое личико? — нахмурился Гвидо, — Он человек меча с титулом или толстозадый бюргер с должностью?

— В недавнем прошлом он лейтенант городской стражи, — с улыбкой ответила Марта, — Его выгнали за то, что он недостаточно жестко решал вопросы с вашими коллегами.

— Недостаточно жестко это как? — спросил дон Убальдо.

— В их пользу.

Все рассмеялись. Марта сначала противопоставила Бонакорси разбойникам, и тут же уподобила им. Вроде как и не свой, а вроде как и свой.

Гвидо посмотрел на Филомену, а она покачала головой. По-видимому, плану с соблазнением дали отбой и решили проверить, есть ли на самом деле у Марты любовник.

— Я бы посмотрел на этого славного парня, — сказал дон Убальдо, — Вдруг в Турине нужен будет лейтенант стражи. Который решает вопросы в нашу пользу.

Наступило время следующей перемены блюд, и тетя Сильвия принесла широкую сковородку.

— Не знаю, насколько благочестива наша гостья, но отец Жерар говорит, что пост это про мясо, а не про всякую ерунду, которая сопутствует мясу, — сказала она.

— Рецепт Мартино, — добавил Гвидо, — Куриные потрошка, всякие гребешки, телячьи мозги, печень и почки. Все свежайшее, утреннего забоя. Мясо пойдет на столы к господам завтра после первой рождественской звезды. По некоторым рецептам подготовка блюд начинается за сутки до подачи на стол.

— Это, наверное, не мое дело. А может быть, и мое, — сказал дон Убальдо, — Не вами ли интересуется братва из Тортоны?

Марта и Кокки встревоженно переглянулись.

— Значит, мое. К младшему Боруху пришли мужчина, очень похожий на тебя, Антонио, и женщина, очень похожая на тебя, Марта.

— Я думала, она наняла тебя в Милане! — недовольно сказала Филомена.

— Я сопровождаю фрау Циммерман от самой Генуи, — ответил Кокки, — Отдельный договор от Генуи до Милана и отдельный договор от Милана до Турина.

— Мне ты сказал, что только от Милана!

— Потом, дочка, — дон Убальдо поднял руку, и Филомена осеклась, не успев бросить очередное обвинение в неверности.

— Борух дал понять своим, что речь идет о большом количестве золота, которое неизвестные грабители взяли в Генуе, убив при этом две еврейские семьи, — продолжил дон Убальдо, — Он взял много, если так можно выразиться, еврейских браво, и ушел вниз по течению на трех лодках. С тех пор их никто не видел. Живыми. Но лодочники принесли слух, что на переправе в Парпанезе была жуткая резня. Могильщики не удивились, когда закапывали несколько десятков христиан. Война все-таки совсем рядом. Но в тот же день им пришлось хоронить больше дюжины жидов. Переправу держат монахи, а они в состоянии отличить жида от доброго христианина. И, что интересно, все эти жиды погибли в бою с оружием в руках. Странное совпадение, верно?

— Очень странное, — сказал Кокки, — В Тортоне кто-то сейчас хочет отомстить за Боруха?

— Скорее этот кто-то хочет поблагодарить за Боруха. Но неискренне, не от всего сердца. Мне показалось, наши некрещеные коллеги убеждены, что Борух таки нашел то, что искал. Иначе с чего бы ему влезать в чужую войну?

— Ты же говорил, что отошел от дел! — воскликнула Филомена, — Ты говорил, что ты не грабитель!

— Я отошел от дел, и я не грабитель, — ответил Кокки, — Переукрасть украденное не считается.

— Считается! Да, Гвидо?

— Считается, — подтвердил Гвидо, — Я что, перестану быть чотким пацаном и перепишусь в лохи, если пережульничаю шулера, или кину кидалу?

— То есть, мой любимый зять сейчас очень богат? — спросил дон Убальдо.

— Мне пришлось поделиться, но я весьма богат, — ответил Кокки, — Только насчет Боруха не ко мне. С еврейскими браво разделались люди Медичи, которые устроили засаду на королевский обоз.

— И можешь заплатить свои долги в Генуе, сколько их там осталось?

— Могу. Там не так уж много, всего несколько сотен.

— Несколько сотен! — взвилась Филомена, — Всего! Значит, ты взял больше тысячи!

— Немного больше тысячи, — согласился Кокки.

На самом деле, его доля составила две тысячи четыреста пятьдесят два и пять восьмых флорина золотом, которые лежали на счету у Фуггеров в Милане.

— Вот теперь объясни, почему тебе понадобилось сопровождать эту жирную тетку в Милан!

— Я не жирная! — возмутилась Марта.

— У тебя вымя как у коровы!

У меня талия как у песочных часов! — Марта вскочила и поставила руки на талию.

— Потому что у тебя жопа как у свиньи!

— Филомена, перестань, — попросил Кокки.

— Не перестану! Зачем ты поехал с ней в Турин? Вы трахались всю дорогу!

— Я поехал к тебе. Мне нужен был повод, чтобы поехать в Турин по делу, не вызывая подозрений.

— То есть, ты трахал ее не по любви, а для поддержания легенды?

— Тони был с нами всю дорогу, и в Генуе, и в Милане! — возмутилась Марта.

— Ты ей уже Тони? — воскликнула Филомена.

— Моего любовника зовут Антонио Бонакорси! — выкрикнула Марта, — Я спала с ним и в Генуе, и в Милане! И буду спать в Турине, когда он вернется! Он у меня дипломированный врач и в Милане взялся подлечить одного раненого рыцаря, чтобы тот смог выйти на ристалище в Турине, невзирая на дырку в голове и дырку в руке!

— Господи, да что вы такое говорите, — возмутилась тетя Сильвия, которая как раз несла новое блюдо, — Как вам не стыдно обсуждать любовников во весь голос и при мужчинах?

Марта и Филомена посмотрели на тетю Сильвию и друг на друга.

— Да ладно, я не возражаю, — сказал Гвидо, — Можно и подробностей добавить. Для полноты картины, как говорят судьи и дознаватели. Видно же, когда арестант вспоминает, а когда придумывает на ходу.

— Каких еще подробностей? — спросил дон Убальдо.

— Вы с этим Тони по-французски пробовали? — спросил Гвидо, глядя Марте в глаза.

— Н-на! — Марта отвесила ему пощечину. Врезала от всей души, с разворота и тыльной стороной ладони.

Гвидо рухнул на пол.

Сидя сложно понять, чего ожидать от твоей собеседницы. Глядя на грудь, можно и не подумать, что блистают объемами чаще крепкие тетеньки, чем стройные девицы. И когда собеседник пьян и неуверенно сидит на табуретке, его можно уронить не за счет мастерской техники удара, а просто за счет весовой категории.

— Браво! — сказал Кокки.

— Ты опять! — схватилась за него Филомена.