За кулисами в Турине (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович

Не без удивления Марта узнала, что другая пара агентов Фуггера в Турине это знакомые ей Максимилиан и Шарлотта де Круа. Шарлотту Марта последний раз видела в Ферроне больше двух лет назад. Максимилиана — в Марселе.

По поводу того, как в Милане оказались де Круа, любезно пояснил сам Антон Фуггер. Золото из Генуи вез не какой-то неизвестный рыцарь-разбойник, а не кто иной, как Максимилиан де Круа при содействии того самого экипажа и тех самых попутчиков, которые прибыли в Марсель с ним и с Мартой.

Марта не узнала Максимилиана в битве при Парпанезе, потому что попрощалась с ним в Ферроне и не видела его ни в доспехах, сделанных позже в Милане, ни верхом на Паризьене, которого Максимилиан затрофеил только в Ферроне.

В той же битве Кокки из арбалета прострелил Максимилиану левую ладонь и ранил его в голову, потому что принял того за Галеаццо Сансеверино, сеньора Вогеры и Тортоны. Сансеверино он тоже уважал, но уважение — не повод, чтобы отказаться от выстрела.

Рыцари и сами при любом удобном случае принимаются яростно убивать друг друга, забыв обо всех хороших манерах, авторитетах и связях, которые так важны в мирное время. А вспоминают обо всем этом только когда появляется возможность взять пленных. Или не взять. С точки зрения простолюдинов же, рыцарей в мире существенно больше, чем нужно, они отлично взаимозаменяемы, и одним меньше — не беда. Особенно, если он стоит между тобой и кучей золота.

Фуггер сопоставил рассказы обеих сторон и решил, что Максимилиану де Круа не стоит знать, кто противостоял ему в Парпанезе кроме засады из Пьяченцы, а вот Марте и Кокки как раз необходимо знать, что они тогда подстрелили того, кому должны на этот раз содействовать. Чтобы случайно ему не проболтаться, не поссориться и не провалить миссию.

Довольно предсказуемо, что мужчины женятся на девицах из хороших семей своего круга общения. Кокки, пока он не отошел от дел ради школы фехтования, занимался исполнением приговоров «неофициального правосудия». Круг общения человека, который «отошел от дел, и дела возблагодарили Господа», включает в себя контингент «ноги по колено в золоте» и контингент «руки по локоть в крови», не исключая пересечения этих множеств.

После того, как несколько лет назад враги убили жену и детей Кокки в Генуе, он втайне от всего мира женился в другом, не ближнем, городе, и взял невесту из такой семьи, которая способна защитить своих потомков как мечом, так и репутацией.

Тестем Кокки стал Ночной Король Турина дон Убальдо Тестоменто. Убальдо не правил, но покровительствовал разбойникам на обоих ветвях Виа Францигена от западных перевалов до Алессандрии, Павии и Тортоны, где он уже не имел власти, но имел известность и уважение. Нижестоящие называли его «дон Убальдо», несмотря на то, что такое обращение в Италии полагается монахам, а в Испании дворянам.

Тем не менее, Кокки не торопился насовсем покидать Геную и вел там жизнь скромного преподавателя фехтования. Не то ради показной независимости от тестя, не то ради поддержания легенды холостяка для недобитых недоброжелателей.

Его жена Филомена искренне любила мужа и страшно его ревновала. Она нипочем бы не согласилась делить мужа с другой женщиной, а никто из подручных Ночного Короля не отказал бы ей в маленькой просьбе. Поэтому любовница Кокки в Турине прожила бы максимум до первого обоснованного подозрения. Если бы он сошел с ума настолько, что заявился в Турин с любовницей.

Разумеется, в Генуе за моральным обликом Кокки никто не следил. Со стороны дона Убальдо бы крайне глупо послать вертеться около Кокки человека, который бы мог рассказать, что у того есть новая семья.

Поскольку Филомена очевидно бы ревновала мужа, который взялся сопровождать одинокую даму, Марте бы очень пригодился в Турине любовник, свидания с которым предотвратили бы всплески ревности, мешающие работе. Не такой человек фехтмейстер Антонио Кокки, чтобы подкатывать к даме, у которой и так есть любовник в шаговой доступности.

Довольно удачно получилось, что вышеупомянутый Тони Бонакорси к этому времени тоже был завербован Фуггером и тоже отправлен в Турин. Тони сопровождал Максимилиана де Круа как специалист по послеоперационному уходу.

Вопрос о возможном привлечении дона Убальдо Кокки задал Фуггеру еще в Милане. Фуггер заинтересовался Турином довольно давно. Агенты доложили больше месяца назад, что переговоры действительно состоятся, и пройдут они в Турине. После чего агенты поехали в Турин, сняли там дома и комнаты для «команды срывателей переговоров», а заодно собрали сведения на тему, кто есть кто в Турине. Не забыли и дона Убальдо.

Не бывает так, чтобы человек со стороны, тем более, иностранец и не дворянин, тем более, не входящий в местную элиту, зашел к матерому разбойнику и договорился о сотрудничестве. Пусть и просто за деньги, пусть и за большие, пусть и авансом.

Есть люди, которые могут договариваться по ту сторону закона. Это либо те, кто сами стоят по ту сторону, либо те, которые охраняют границу. И в обоих случаях, те, чья месть перекроет выгоду от обмана или предательства. Остальных же преступники предадут и обманут независимо от суммы сделки.

Впрочем, влияние уличной преступности и даже организованной преступности на отношения между королями и герцогами околонулевое. Вероятность всплеска насильственных преступлений в городе, насыщенном важными гостями, тоже невелика. В порядке подготовки к визитам особо важных гостей городское руководство заранее более или менее вежливо просит организованную преступность вести себя поскромнее, а неорганизованную попросту зачищает, насколько получится. Поэтому Фуггер не рассчитывал на участие Ночного Короля в силовых акциях ни на своей стороне, ни на стороне противника.

Кокки, как зять дона и, независимо от этого, носитель довольно суровой репутации, очевидно годился в посредники. Фуггер попросил установить наблюдение за основными участниками переговоров и сообщать все новости Дино и Джино. Этих парней взяли в Службу Обеспечения не только за красивые глаза, а еще за добросовестность и мозги. С аналитической обработкой первичных данных агентуры они должны справиться. И передать записку секретарю герра Антона в условном месте.

Сам Фуггер не планировал пересекаться с непосредственными исполнителями. Ни с четой де Круа, ни с Мартой и Кокки, ни, тем более, с доном Убальдо. И не собирался вести свои переговоры ни с кем из значимых политических фигур. Вся связь через Дино и Джино.

Первое обсуждение по существу дела состоялось уже после выезда из Милана. В гостинице на первой остановке на ночлег.

— Они не очень хотят ссориться. Они хотят договариваться. Поэтому нападение на французскую таможню мы подадим как провокацию в отношении Генуи, — сказал Фуггер.

— Чью? — спросила Марта.

— Просперо Колонны. Я правильно помню, гончая короля Пьер де Вьенн считает, что твой покойный супруг Франц был шпионом-курьером и обеспечивал переговоры генуэзцев с Просперо Колонной об убийстве Папы из семьи Медичи и сдаче Генуи новому Папе из семьи Колонна? Генуэзцы считают, что ты по заданию Медичи сорвала переговоры между Просперо Колонной и неизвестной высокопоставленной фигурой из Генуи.

— Да, но как притянуть Просперо Колонну к нападению на таможню? Тем более, если в нападении обвиняют меня, как шпионку Медичи?

— Генуэзцы использовали нападение на таможню как оправдание перед Его Величеством за пропавшее золото. Покойный Тарди передал де Вьенну поддельные документы, по которым следует, что покойные де Тромпер и де Лаваль, находясь на службе Его Величества, получили в Банке королевское золото и серебро и утратили его в неизвестном направлении.

— В неизвестном направлении или в направлении Медичи?

— Генуэзцы подозревают Медичи аргументированно, но без единого юридически значимого доказательства. При желании, мы можем усугубить противоречия между Генуей и Флоренцией. Они конкурируют по очень многим вопросам. Флоренция если и вступит в гипотетическую Конфедерацию, то вступит последней. Только если там уже будут все остальные. Мы же хотим, чтобы Конфедерация вообще не собралась, поэтому нам нужно поссорить основных организаторов друг с другом, а с Медичи они непременно поссорятся и без нашего участия. Достаточно того, что на конклаве, который только что начался, кардинал Медичи противостоит кардиналу Колонне.