Преклони предо мною колена - Богумил Ржига

Однако новое открытие Марека совсем не значит, что он хочет быть в числе людей с короткой жизнью. Не сделали его покорным ни тюрьма, ни сознание, что все смертны. А когда он выходит из костела, то и печаль оставляет его. Марека вновь приветствует августовское солнце, которое прогнало тучу. У солнца чистое вымытое лицо, и оно будит земные мысли. Напоминает Мареку об Анделе и ведет его к молодому клену на берег Лабы. К живому свидетелю их любви, который так долго был одинок.

Как они встречаются? Клен, живой и чистый, отражается в реке. Кажется даже, что вся окружающая природа приспосабливается к его возвышенной молодости, внутренней силе и скрытой мудрости. Он, пожалуй, уже понял, что встречается с Мареком, который тоже стал более мудрым, чем прежде. Не только потому, что видит границы жизни и понимает неизбежность смерти, но потому еще, что открыл среди хаоса людей и вещей, представлений и иллюзий одно настоящее, ради чего стоит жить, — Любовь. Рядом с ней все остальное пустота и ничто. Для чего гоняться за богатством и властью? Не для чего. Куда ведет удовлетворение собственного тщеславия? Никуда.

Клен не удивляется, что Марек в эту быстротекущую минуту свидания видит мир словно расщепленный на две половины: на одной стороне он, на другой — Андела.

«Попаду ли я к ней?» — спрашивает Марек неслышным голосом.

«Приложи все усилия, до последнего вздоха», — отвечает клен.

«Изменилось в ней что-нибудь?» — взывает Марек в тоске.

«Она женственней, чем другие женщины, — отвечает клен. — Совершеннейшая в своем смирении и удивительно стойкая».

«Узнает меня?»

«Разве ты не знаешь этого? — шумит клен. — Она любит не только безоглядно, но решительно и непреклонно».

«Почему мы должны мучиться?» — сетует Марек.

«Великая любовь не имеет права лишиться своей самой большой боли», — отвечает клен и закутывается в свое зеленое молчание.

На вопрос Марека, как все кончится, у него уже нет ответа. Наверное, он думает, что и Марек с Анделой когда-нибудь станут недвижной частью природы. И поэтому лучше, чтобы они остались доверчивы, невинны и неопытны. Тогда они обогатят природу нежным голосом своих сердец.

Вскоре Марек стоит перед Яном Пардусом. Старый гетман похож на замшелую скалу. Он недвижим, и от его взгляда пробегает мороз по коже. Жует редьку с чесноком. Он в замешательстве. Не знает, как отнестись к Мареку. Но решает быстро. Атмосфера вдруг становится угрожающей: вот-вот он бросится на Марека.

Мареку нелегко оставаться спокойным. Он смотрит сквозь завесу своей любви и видит сам себя. Он стоит перед гетманом Пардусом с пустыми руками и обесчещенный. Как узник находского пана. Ян Пардус видел в нем своего сына. А Марек не оправдал его надежд. Причинил ему боль, принес заботы и огорчения.

— Это ты? — начинает Пардус. — Что ты здесь делаешь?

— Я так и не услышу от вас ни одного доброго слова? — обижается Марек скорее, чем того хочет.

— Я слышал о тебе, — холодно говорит гетман.

— Что же вы слышали?

— Столько всего, что постарался забыть.

— Я не хочу, чтобы вы были ко мне снисходительны.

— Моя жизнь почти кончена, и я этому рад, — вздыхает Ян Пардус и поворачивается лицом к окну. — Говорят, что ты на службе у пана Колды?

— Я нахожусь в находской тюрьме. Вы не знаете этого?

— Может быть, ты вправду научился вымогать, грабить, насильничать. Теперь тебе придется пустить в ход все свое умение убеждать. И не смей ничего скрывать. Перед людьми, передо мной, перед самим собой.

— Я в тюрьме, — упорно повторяет Марек и торопливо объясняет, как попал в плен и что там пережил.

— А как ты очутился здесь? — не понимает Ян Пардус.

— Пан Колда отпустил меня под честное слово. Я хочу просить, чтобы Ян из Смиржиц был помилован. Из-за Анделы. Вы понимаете меня, пан?

— Ты все еще любишь ее?

— Да. Теперь больше, чем прежде.

— Твоя любовь — добродетель. А любовь как добродетель тяжко переносится.

— Что же мне делать с собой, ведь таков я от рождения.

— За Яна Смиржицкого уже просила Бланка. Пан Иржи ничего ей не обещал. Это высокая игра. Речь идет о власти в королевстве. Если б жива была пани Кунгута, — задумывается Ян Пардус, но тут же спохватывается. — У пана Иржи теперь другие заботы. Он собирается жениться на Иоганне из Рожмитала.

— Пусть женится, — кивает Марек и думает, что пан Иржи мог бы быть не так недоступен.

— Она католичка, — замечает Пардус недовольно.

— Может, он ее любит, — пытается оправдать его Марек. Он знает силу любви и знает, насколько безоружен против нее человек.

— Пан Иржи уже немолод и должен бы иметь разум, — напускается на Иржи Ян Пардус, хотя знает, что подебрадскому пану едва ли тридцать лет.

— Где же он сейчас?

— В Праге.

— А где Андела?

— Тоже в Праге. В доме Валечовских. Ждет, как развернутся события.

— Господи боже мой, как ей сейчас плохо.

— Поезжай туда! — обрушивается старый гетман на Марека. — Почему ты еще не в дороге? Чего ждешь? Хочешь приехать, когда будет поздно?

— Ян Пардус! — отвечает Марек и подходит совсем близко к нему. Смотрит в преданные глаза старого друга. Что он там видит? Понимание, растроганность, жалость, дружбу, преданность и согласие.

— Ну и задал ты мне хлопот! — ворчит Ян Пардус, стискивает хрупкие плечи Марека и выталкивает его из двери.

Дом Валечовских на Длоугой улице. Белая комната с цветным гобеленом: Адам и Ева в раю. Бланка принимает Марека в черном шелковом платье. У нее нежная кожа и красивая точеная головка. Черты лица стали острее.

Марек молчит. Взгляд его блуждает по комнате, в которой все напоминает ему об Анделе. Тогда он чувствовал себя здесь совсем иначе, чем сейчас. По дороге в Прагу у него появился страх. Что знает о нем Андела? Какие слухи до нее дошли? Не отвернулась ли она от него? Разговор с Пардусом был неутешительным. Никто не ведает, что еще предстоит Мареку, какие мученья. Придется ли ему привыкать к мысли, что его ждут один лишь несчастья?

— Бланка, я все знаю о Дивише. Я до сих пор не могу прийти в себя, — начинает разговор Марек, когда молчание кажется ему уж слишком долгим.

—